Некроманты (сборник)

Перумов Ник

– Да не бойтесь! У нас на улице никого, кроме меня, нету. Никто не обидит, а тётя у меня добрая.

Однако Аля лишь покачала головой, и даже Сашка не пришёл мне на помощь (на что я, честно говоря, рассчитывал).

– Лучше вы к нам, Тёма, – бледно улыбнулась Аля.

– А… далеко идти? – вспомнив о вдруг оказавшемся бесконечным ручье, сказал я.

– Недалеко, – ответила Аля и вдруг обернулась, резко, словно что-то услыхав. Замер и Сашка, веснушки его вдруг побелели.

– Что… что такое?

– Тёма.

Уходите. Немедля, – голос Али сделался ну точь-в-точь, как у моей мамы. – Скорее! Уходите… через ручей.

– З-зачем? – не понял я.

– Уходите! – она топнула ногой. – Сюда идут… идёт… Да скорее же вы, бегите, говорю вам!

И она пихнула меня в грудь так, что я, вдруг оказавшись по ту сторону кладбищенской ограды, покатился вниз по склону – прямо к ручью.

Там, наверху, засвистел ветер, солнце закрыли невесть откуда взявшиеся тучи. Меня словно окатило ледяной волной – невидимой, будто там, за гребнем оврага, в бассейн рухнуло что-то очень тяжёлое.

Но там не было, конечно, никакого бассейна. Только старый, заброшенный погост на восемь могил.

Я вдруг сообразил, что так и не прочитал имена на надгробиях.

Что-то глухо взвыло там, за гребнем, взвыло, словно волк холодной зимой – или волки зимой не воют? Ледяной ветер сёк мне щёки, и тут я, не выдержав, побежал.

Ну да, струсил, струсил.

Возле самого ручья голова уже привычно закружилась, но я успел набрать ход, оттолкнулся, прыгнул – и растянулся на мху уже на «своей» стороне.

Голова кружилась, но, как оказалось, если быстро сделать несколько шагов прочь от воды, сразу становится легче. Главное – не обращать внимания на дурноту.

Я кое-как поднялся, осмотрелся. Всё тихо, ручеёк журчит себе, мирно так, бестревожно… Всё в порядке. Солнышко светит, на небе – ни облачка. И никаких голосов.

«Но… они ж должны быть рядом, – подумал я. – До Али и Сашки – рукой подать».

– Эге-гей!

Молчание.

– Эй-гой! Как вы там? – крикнул я погромче, складывая ладони рупором.

Никакого ответа.

Я подождал, подождал – ничего. Стал спускаться к воде – тошнота враз навалилась так, что пришлось отползать на карачках. «Не-ет, – подумал я, – так дело не пойдёт. Нужно только с разбега, одним прыжком, а у меня сейчас едва ноги ходят».

В общем, я выбрался из оврага, оказавшись на нашем заднем дворе. Иван возился возле каретного сарая с лошадьми; я помахал ему рукой.

– Что, барчук, в лес ходили?

– Ага, ходил, Иван. Ты не знаешь… что там за кладбище?

Иван отвёл взгляд, почесал густую бороду.

– Э-э, барчук, не моего ума это дело. Погост и погост. Старый, на него никто уж и не ходит.

– Да, там всё заросло уже, – добавил я задумчиво.

– Я по чужим домовинам не лазю, – Иван по-прежнему чесал бороду и глядел вбок. – На родительницы моей могилку, на батюшкину – это да, это дело святое. Крест поправить, оградку, чтобы всё чин чинарём. А по чужим… недоброугодное то дело. Не наше. Так я мыслю, барчук. Ведь верно?

– Верно, Иван. Конечно, верно, – поспешил я.

Отделавшись от Ивана и вернувшись к себе, я по-думал, что великий Пуаро, наверное, не взял бы меня даже выносить корзину для бумаг из его кабинета. Зря я читал и перечитывал все его приключения, что ли?

Дано: старый погост на задах дома, за ручьём. Две улицы, что под прямым углом друг ко другу. Задача – найти исток ручья и другие подходы к погосту. Выполняйте, кадет Гнёздовский.

Немного поболтав о пустяках с тётей, – она снова убиралась в прадедушкиной библиотеке, – я отправился на улицу. Для верности прихватив с собой внушительный дрын, как бы собак отгонять, я двинулся от нашего дома, как ехать к вокзалу.

Один дом, два, три. Все вроде как жилые, но людей почему-то я никаких не вижу. Что за чепуха? Ни собак нигде не видно, ни кошек бродячих.

Я не успел это как следует обдумать, потому что оказался на перекрёстке. Всё правильно: от нашей улицы, Полевой, отходила другая, Родительская.

Я свернул на неё, рассчитывая быстро попасть к истоку ручья – но не тут-то было. Высоченные глухие заборы, ворота на кованых петлях, что впору замку какого-нибудь Лорда Думсбери, владыки Кровавого Тракта из «Приключений Донована, пажа, а впоследствии – оруженосца». Не протиснешься – нигде ни прохода, ни щёлки.

«Ничего не понимаю», – подумал я. Позади осталось уже полдюжины дворов – и ничего. Мне, само собой, не пришло в голову лезть средь бела дня через чужие заборы; я упрямо шёл вперёд, однако пришлось возвращаться домой, несолоно хлебавши.

Странный какой-то город Гнёздов. Словно вымерло всё. Редко когда мелькнёт за занавесками чья-то тень; ну, и ещё цветы в палисадниках и на подоконниках говорят, что в этих дворах кто-то всё-таки живёт. Но почему собак совсем не слышно?

Так, в раздумьях, я и вернулся домой. «Словно какая-то сила решила не допускать нашего странника к предмету его разысканий», как выразился бы чародей Мерлин из «Странствия сэра Галахада».

Тётя позвала меня обедать, а потом – в библиотеку.

– Раз уж ты так любишь читать, Тёмушка, то поможешь мне составить опись, правда ведь, дорогой? Любому другому это в тягость, но не тебе, ведь верно?

Я только кивнул.

Конечно, составлять опись книг совсем не так весело, как строить древесные шалаши, разыгрывать исторические битвы с сотнями солдатиков или хотя бы просто играть в пятнашки; но если знать, какие фолианты приходится заносить на карточки…

– Как вы себя чувствуете, тётя? То лекарство, что папа передавал…