Нэлли
Шрифт:
I. Жемчужина О-Таки.
Над морем пронесся пронзительный свисток. Шесть японок, дремавших вповалку на джонке, зашевелились, лениво потягиваясь. Лежавшая у самой кормы вдруг вскочила. Прищурив от слепящего солнца узкие глаза, она крикнула:
— Вставайте! Такеда-сан свищет, не слышите! Бамбука захотелось?
Напоминание о бамбуке произвело свое действие. Одна за другой японки начали подниматься. Они оправляли сбившиеся во время сна белые куртки и подтягивали узлы холщовых повязок, плотно обхватывавших голову. В длинных парусиновых штанах они походили на молодых японских матросов.
— На других джонках уже начали работу, — указала на море вскочившая первой девушка.
— Откуда у тебя столько прыти берется, О-Таки-сан? — засмеялась ее подруга. — С рассвета до полудня ныряла, потом считала раковины, пока мы спали, и все тебе нипочем.
Улыбаясь смотрела она на О-Таки и думала: «Какая она красавица. Отчего я не такая? И кожа-то у нее не желтая, а золотистая, а волосы будто воронье крыло. Ножки маленькие, прямые, а когда плывет, так не отличишь от лягушки».
— Ну, чего ты на меня уставилась, О-Мацу-сан?
— Я любуюсь тобой, О-Таки-сан. Твои глаза расходятся стрелками, словно распущенные крылья ласточки. Такие только на рисунках рисуют.
О-Таки засмеялась. Сунув в рот указательные пальцы, она надула щеки и свистнула. Подруги последовали ее примеру. Воздух наполнился оглушительным свистом. Так японские ныряльщицы расправляют легкие перед спуском в воду. Этот обычай существует у японских водолазов с очень древних времен. Чем сильнее и продолжительнее свист, тем дольше человек может пробыть под водой, — говорят они.
Девушки засуетились. Сбросив с себя куртки и штаны, они торопливо надевали большие уродливые очки, вправленные в резиновые полумаски, не допускающие воду к глазам и плотно прикрывающие уши. В этих очках миловидные японки походили на сказочных морских чудовищ.
— Скорее, скорее! — торопила ныряльщиц О-Таки, с беспокойством глядя на приближавшуюся шлюпку. На носу шлюпки стоял коренастый японец в голубом кимоно и широкополой соломенной шляпе. Помахивая тонкой бамбуковой тростью, он крикнул:
— О-Таки-сан! Разве для того я назначил тебя старшей, чтобы ты мне устраивала беспорядок? Пять минут просрочено сверх положенного часового отдыха. За это твоя джонка отработает лишние пятьдесят минут. — Он говорил улыбаясь, словно сообщал ныряльщицам приятную новость.
О-Таки швырнула в море деревянную шайку, остальные девушки сделали то же. Затем с громким свистом одна за другой стали бросаться в воду. Джонка сиротливо покачивалась на волнах. Японец не отрывал глаз от морской поверхности. В одной руке он держал золотые часы, в другой — бамбуковую трость.
Прошла минута. Вот над водой мелькнула желтая рука. За ней показалась уродливая голова в очках, другая, третья. Желтые женские тела, прорезывая зеленоватую воду, всплывали на поверхность. С ловкостью рыб проносились ныряльщицы между качающимися на волнах шайками, вытряхивали в них из небольших мешочков чёрно-серые раковины и снова исчезали в морской глубине.
О-Таки появилась возле кормы шлюпки. Лодочник едва не задел ее таранным веслом по голове. Она ловко увернулась и, нырнув, проплыла под самой поверхностью воды. Вытряхнув в шайку из мешочка добычу, ныряльщица перевернулась на спину и заломила руки под голову. Она отдыхала.
— О-Таки-сан! — крикнул Такеда.
— Хаай [22] . — Девушка легла набок и поплыла к шлюпке.
— Почему ныряльщицы спускаются без груза? — спросил синдо (подрядчик).
— Здесь неглубоко, Такеда-сан, не стоит. Мы и так легко добираемся до дна.
— Это непорядок. Камней вам жалко, что ли?
— Соодес [23] . — Девушка поплыла к джонке.
Такеда знал, что ныряльщицы не любят пользоваться камнями в неглубоких местах. Он сам когда-то пробовал спускаться на дно с зажатым между коленями камнем. На другой день после этого он едва передвигал ноги. Однако Такеда упорно стоял на своем. С грузом ныряльщица скорее достигала дна, а потому у нее оставалось больше времени для сбора раковин.
22
Хаай — слышу. Так откликаются японцы.
23
Соодес — слушаю.
Такеда окликал появлявшихся из воды ныряльщиц и приказывал:
— Спускаться с грузом!
Через некоторое время все шесть японок собрались в джонке. В кормовой ее части лежала груда камней. О-Мацу выбрала большой плоский камень и зажала между коленями. Лицо ее выражало досаду. Она подошла к борту, грузно бухнулась в воду, за нею попрыгали подруги.
Такеда смотрел на часы. Больше полутора минут ныряльщицы обычно не оставались под водой. Несмотря на то, что в своих уродливых очках они все казались на одно лицо, опытный синдо прекрасно отличал каждую. Он аккуратно записывал в блокноте сколько времени каждая находилась под водой.
Прошло две минуты. Пять ныряльщиц уже были в джонке. Они переводили дух и выбирали камни. О-Таки все еще не возвращалась. Такеда следил за секундной стрелкой, то-и-дело взглядывая на море. Он мысленно подсчитывал: «Уже две с половиной минуты, как она под водой».
Еще десять секунд, и подрядчика охватило беспокойство. Мелькнула мысль: «Не случилось ли что-нибудь? В эти места, в особенности в октябре, приплывает много осьминогов». О-Таки считалась одной из лучших ныряльщиц на жемчужных промыслах в бухте Овари. К тому же она была красивая крепкая мусмэ (девушка). Недаром ею гордились рыбаки поселка Тобо. «Беда, если пропадет».
Но вот японец облегченно вздохнул. Словно кусок меди что-то блеснуло под водой. Оставляя серебристый след пузырей, перед джонкой вильнуло тело ныряльщицы. Вынырнув, она уцепилась рукой за борт. Девушка тяжело дышала, жадно захватывая ртом воздух.
О-Таки появилась возле кормы шлюпки…
Таке да не сводил с нее глаз. Его карие зрачки улыбались. Три минуты и две секунды! Ни одна ныряльщица так долго еще не оставалась под водой.