Нелюди, противостояние – 2. Пряное послевкусие победы
Шрифт:
– Это что значит? – Капитан Егоров, глядя «сквозь» врача, думал о своем, о наболевшем. – Он что, совсем у него не работает?
– Частично, я думаю… Надеюсь, в основном задеты клетки, отвечающие за память, – врач мимикой лица отогнал подбежавшую к ним медсестру, – но я думаю, всё восстанавливаемо. И все, в первую очередь, зависит от состояния его организма…
– Как долго?
– У всех это протекает по-разному: кому-то достаточно месяца, а кому-то не хватает и нескольких лет, но в этом случае, как показывает практика, – врач сквозь стекла очков взглянул в пустоту глаз Егорова, – память
– Плохо, доктор, плохо… – Егоров обвел глазами интерьер пустой операционной и пошел к выходу. – А разговор с ним…?
– Сейчас фактически бесполезен. – Врач за его спиной махнул рукой направившейся к ним помощнице. – Я думаю, стоит подождать какое-то время.
– Он что… – капитан остановился, словно услышал скрытую ложь в убаюкивающем голосе врача, – сейчас как этот кактус?
Они оба взглянули на одинокое ощетинившееся растение в треснутом горшке на окне. Каждый увидел в нем своё: капитан – голову мальчишки, не дающего ему спокойной жизни в школе и давшему определение жизненного пути в итоге, главврач почему-то – отправку на передовую простым санитаром, кем, в принципе, и служил во время Гражданской войны.
– Отчасти, – сглотнул слюну врач, – отчасти…
– Поработайте с ним, доктор, какое-то время, вспомните свое основное призвание как медика. – Капитан, пожимая руку врачу, смотрел в поблекшие зеленые глаза стоящего напротив него человека, мысленно определяя его судьбу. – Это в ваших интересах… Если он не восстановится, с ним будут работать профессионалы, светила медицины. Это подтвердит вашу некомпетентность, Игорь Викторович и, ко всеобщему сожалению, поставит под угрозу судьбу вашей дочери. – Капитан улыбнулся, глядя вдаль. – Вы же не забыли, замужем за чьим сыном она в данный момент?
– Но причем тут…?
–Работайте! Нам очень нужна информация, застрявшая в памяти этого пациента. Да, да, для вас он не раненый, а именно пациент. – Егоров похлопал сжавшегося от услышанного пожилого человека по плечу. – Или работать с вами будут светила из нашего ведомства, а это, как понимаете…
– Да, да… – Врач, расстегивая ворот кителя, беспомощно опустился на один из стоящих в коридоре стульев.
Ненависть. Нечеловеческая ненависть, погасшая годами ранее, захлестнула главного врача госпиталя. Ненависть к контуженному раненому, заинтересовавшему Игоря Викторовича своим появлением – неординарность случая и возможность исследований, ход которых остановила война. Ненависть ко всему персоналу, с пониманием «прочитавшему» диалог особиста и главврача. Ненависть ко всему политическому строю огромной страны, за который он когда-то так усердно боролся, воевал в рядах Красной армии. Ненависть к своей диссертации на тему «неизведанные участки человеческого мозга». И даже ненависть к своей дочери, в которой он души не чаял, но которая выбрала не того мужчину как спутника своей жизни.
Сто граммов разбавленного медицинского спирта разожгли огонь в груди Игоря Викторовича и слегка пригасили пламя ненависти.
–Что же в тебе такого незаурядного, кроме контузии, полупустых глаз и нечленораздельной речи? – Главврач смотрел через дверное стекло палаты, как пациента кормила сестра с ложки, ласково разговаривая с ним и вытирая испачканный рот. – Что же в тебе такого…?
Даже от тяжелораненого человека, находящегося в палате, исходила неведомая сила. Нечеловеческая. Демоническая. И это еще больше притягивало главврача: он понимал, что пациент перед ним уникальный, а угрозы особиста – тому лишнее подтверждение.
Раненый мычал что-то неразборчивое, тряся правой рукой. Левая сторона головы отнялась, делая из его лица уродливую маску с неподвижной половиной.
– Господи, – едва слышно всплакнула медсестра, вглядываясь в пустые глаза, подернутые поволокой, – неужели и жизнь твоя разделится на две половины…?
– Полина, заканчивайте кормежку! – Голос главврача заставил сестру вздрогнуть и поторопиться. – Остальные раненые ждут.
Не знала Полина, что не на две части разделится жизнь лежащего перед ней человека, а гораздо больше, пугая своей многоликостью, многогранностью и бесчеловечностью.
***
– Товарищ полковник, к вам Ефимцева, – раздался голос дежурного в трубке телефона.
– Пусть войдет!
Полковник Ярцев, вскакивая, одной рукой смел крошки со стола, второй бросил папку в сейф и вытянулся, одергивая китель. Повзрослевшая дочь его бывшего боевого товарища вгоняла его в неосознанный ступор. Только одним присутствием. Взглядом. Ярцев не знал причин и не стремился раскопать их в самом себе, он попросту пытался соответствовать образу человека, заменившего девушке отца.
– Товарищ полковник…
– Ксения, дорогая, – перебил входящую Ярцев, подводя к стулу, – проходи, располагайся, и сколько раз говорил: забудь ты о полковнике! Соблюдай субординацию на людях, здесь, в кабинете, ты всегда как дома.
– Спасибо, Егор Юрьевич. – Ксения устало разместилась на стуле.
– Вот, уже лучше, узнаю маленькую вихрастую Ксюху, тягающую печенье со стола и требующую исполнения романсов от матери… – Полковник осекся, понимая, что не следовало вспоминать ушедших родителей Ксении. – Чай!
Они молчат, пока подчиненный полковника неуклюже разливает «густой» напиток. Она смеется, как Ярцев, нервничая, выгоняет дежурного.
– Ты клади сахар-то. И шоколад трескай! – Ярцев, сложив руки под подбородком, умиленно смотрит на Ксению. – Бледная какая, прям неземная… Ты паек дополнительный получила?
– Да, спасибо, – она улыбнулась, – только не лезет ничего что-то, дядя Егор.
– Ну-ну, чтоб ела! Это приказ. – Ярцев наигранно нахмурился. – Или буду приходить проверять. А то… И кормить начну сам, с ложки.
Они рассмеялись, глядя друг на друга, гремя кружками о блюдца и хлюпая горячим напитком.
– Ну… Что у тебя, рассказывай! – Полковник отставил свою кружку в сторону.
– Этот Никитин, капитан… – Ксения замялась, словно рискнула затронуть закрытую тему.
– А что с ним не так?
–Да не знаю, кажется всё…
– Ну, лейтенант Ефимцева! Что за формулировки? – Полковник нахмурился и, отмахиваясь от дыма папирос Ксении, подошел к сейфу. – Мы проверили его по всем ведомствам. Всё в порядке. Была там одна мутная история… но она к делу не относится. – Он захлопнул папку с делом бывшего летчика. – Он лучший на данный момент в городе. Ты просто обязана с ним сработаться.