Нелюди, противостояние III. Остров
Шрифт:
– А после войны? – Шмыгнул носом Абакин.
– А вот тут самое интересное и начинается, Кочубей поскрипел кожей папки, видимо в ней и находилось то «самое интересное», – в 48-ом после отправки очередной экспедиции, появились первые самородки, но как-то все затихло при помощи местного то ли наркомата, то ли секретаря партии… и главное – семьи членов экспедиции, что интересно – уже долгое время не бьют тревогу на растянувшуюся задержку с возвращением уехавших в командировку близких. На лицо давление. Вот так вот, у нас добыча драгметаллов идёт.... – Кочубей взглянул в окно,
– Но, – прокашлялась Ксения в кулак, – наша первостепенная задача?..
– Первостепенная задача – остров, – похлопал папкой Кочубей, притягивая взгляды всей группы к ней, – подготовку вы все прошли военную, так что в «поле» работать можете. Разве что вы… Ксения Павловна?
– Курсы… ускоренные, курсы офицеров особого отдела при N-ском военном, награждённом орденами Красного Знамени и Ленина училище.
– Ну вот и отлично, – майор улыбнулся и тут же следом нахмурился и то и другое делало его лицо одинаково неприятным, – задача нам по зубам. Да и с нами экипаж военного катера, в котором тоже судя по всему не новички в военном деле, а значит …
Он поднялся, реагируя на появления в дверях лейтенанта – служащего аэродрома. Кивнул тому едва заметно.
– …ну вот… это за нами. Кочубей поправил на себе куртку пилота делающую его похожим на летчика аса. – Рекомендую поспать в самолете, пять-шесть часов сна в прок, не будут лишними никому …
Ксении приснилась дочь. Впервые после клиники. Они вместе танцевали и пели. А затем весело смеясь бегали друг за другом по новогоднему украшенному залу, усыпанному мишурой. С елкой в центре. Но во сне символ и неотъемлемый участник новогодних торжеств был украшен свисающими ломтями мяса, полосками срезанной плоти… а мишура оказалась застывшими каплями крови. Машенька искала что-то под елкой, видимо подарок. Туда – под мохнатые лапы ужасно наряженной ели затянули ребенка руки в красивых кожаных перчатках. Ксения кричала во сне, но скованная ужасом не могла двинуться что бы хоть как-то помочь дочери… она проснулась в поту.
– Дурной сон? – не открывая глаз спросил рядом, сидящий с ней Кочубей.
Остальные коллеги покачиваясь мирно спали, Абакин с Малининым склонив головы друг к другу.
– Ужасный…
– Часто? – Майор только на секунду приоткрыл глаза – «проверил обстановку» и закрыл снова.
– Не очень… – Ксения кошкой потянулась затекшим во сне телом.
Самолет гудел подрагивая. Скрипели ремни и упаковка грузов.
– Пройдет… – не открывая глаз поддержал её Кочубей и снова затих.
Она же покосилась на его руки. Они были без перчаток. Но Ксения знала – во сне видела именно его руки. Это же сон. А она не однократно ловила себя на том, что руки начальника нравятся ей. Странно так… как что-то отдельное самостоятельное, ни как часть его тела. И в ведениях и снах эти руки делали пугающие страшные
– Я…– начала было Ксеня.
– Попробуй, – прервал ее начальник с пониманием, всё так же без открытия глаз и улыбнувшись добавил: – с самолета же уже точно не выгонят…
Она, отстегнув ремни безопасности качаясь ушла в хвост самолета и убедившись, что на грузах нет маркировки предупреждения о взрывоопасности, закурила. Поежилась от дрожи – смена температуры, никотин, дурной сон, вид рук, связанных с кошмаром. Может всё вместе…
Визит в городское управление небольшого северного города не дал результатов. Местное начальство отсутствовало на рабочих местах. Словно за сутки предупрежденные главы ведомств улетели – один к больной матери, второй в срочную командировку. Кочубей, не выражая бурно эмоций с улыбкой похмыкал и объявил:
– Ну что ж на обратном пути… на обратном пути, – и уже решительный и собранный, садясь вместе со своей группой в машину, крикнул прикрепленному к ним водителю, – давай в порт!
– Катер какой-то странный… – Малинин кивнул на покачивающийся на волнах темного моря бот.
От одного взгляда на неприветливое волнующееся море Ксении стало холодно. Она куталась в армейскую офицерскую дубленку, выбранную из предоставленных им местным отделением МВД одежд из числа изъятых проходящих по мелким кражам с заводов.
– Трофейный… – Процедил сквозь зубы Соловьев, – видел я такие в порту Севастополя… там они были ещё с нацистской символикой.
– Чего ты «Птицын» ?.. – Рассмеялся Малинин, подтрунивая над настроением товарища, – он же теперь на благо Родине служит.
Мужчины ловко запрыгнули на борт. Ксения, получив очередную порцию брызг морской воды, остановилась перед качающимся бортом катера выше уровня деревянного причала на несколько десятков сантиметров.
– Ну что же вы, – поддерживая ее за локоть и помогая подбадривал Кочубей, – офицер особого отдела, не приходилось?..
С катера ей подал руку Соловьев.
– Нет. Не приходилось…
Она с их помощью взобралась на борт судна и качнувшись неловко коснулась грудью Соловьёва. Покраснела. Смутился и коллега.
– Товарищ майор судно временно вверенное в ваше распоряжение…, – старший по званию из шести вытянувшихся на тесной палубе моряков шагнул на встречу Кочубею.
– Вольно, вольно… – Он отмахнулся, разглядывая с интересом катер, – отчаливайте уже! Что с погодой?..
– Так… переменчивая, – усмехнулся молодой лейтенант со смешными усами над верхней губой, – как и прогнозы наших синоптиков…
– Ну и отлично. – Кочубей пожал руки всей команде глядя в глаза каждому с веселым озорным огоньком в своих, – не верю я спокойствию и тишине… усыпляет.
– Так… какое спокойствие? – Лейтенант коротко отдал приказы и едва заметно кивнул на Ксению, – Спокойствие, сами знаете…
– Знаю, знаю… – Потер руки друг о друга Кочубей, – ну не плыть же товарищу следователю рядом с катером.
Все рассмеялись. Команда невесело, нахмурив брови.
Конечно Ксения знала о суеверии: «Баба на судне, быть беде…», поэтому фыркнув заметила: