Нелюди, противостояние III. Остров
Шрифт:
Ей сдавило горло. Ноги стали ватными, она цепко ухватилась за поручень борта, кидая второй рукой папиросу за борт. Кочубей поддержал ее. Подождал несколько мгновений.
– … время было такое. Запутано всё… Вяземский – это вообще отдельный разговор, – Кочубей сплюнул с ненавистью за борт, – долго выкручивался «вражина» умело аргументируя все. За него хлопотали, не веря фактам, сверху давили заставляли перепроверять неоднократно, даже была попытка организации побега… затем, видимо его лекарства перестали действовать (специалисты нашли в кабинете препараты с долго действующим эффектом), запаниковал, задёргался… истерил, в ногах у следователей валялся. Пощады просил. Поставили к стенке… Я понимаю Ксения, – майор, видя, как она освободилась от его поддержки вздохнул, глядя в даль крепко сжав поручни борта, – что это для тебя утешение слабое, после всего того, что он сделал… и я тут косвенно причастен, прости виноват – не разглядел врага. Так он, манипулируя подложными фактами используя связи всё подтасовал грамотно…
Ксения втянула голову в плечи покрытые поверх дубленки шерстяным одеялом.
– Хочешь знать подноготную этого профессора медицины в области психиатрии? – Майор развернулся к ней всем телом.
Она в ответ интенсивно замотала головой – еще одно любое слово об этом чудовище принесло бы ей нестерпимую боль.
– Ну, ну … пойдем, – Кочубей по-отчески обнял ее за плечи, – уже недолго осталось… там уже будет суша под ногами, свежий воздух природа… да и делом займемся, не до переживаний будет.
Проснулась Ксения внезапно. От топота шагов. Сердце молотило, сотрясая всё тело. На часах полночь. Дверь в каюту с предварительным стуком открылась. В проёме едва различимая во мраке голова Абакина.
– Епифанцева! Давай подъем!
– Что там? – Она потянулась за одеждой. – Прибыли?
– Нет, но положение серьезное. Паника там у моряков…
Через пять минут была на палубе. Влажность покрыла лицо освежая и пробуждая. Толпа темнела возле правого борта. Луч прожектора шарит по водной ребристой глади.
– Не ошибся?! Точно? – Голос лейтенанта, переполненный тревоги, донесся до Ксении.
– Да ну нет… товарищ лейтенант второго ранга, – вахтенный матрос широко раскрыл глаза, – я их насмотрелся… в памяти плотно вместе с кровью и смертями товарищей осели…
– Да, да…– не отрывался от бинокля командир катера.
– Что лейтенант!? – Кочубей появился на палубе с сонным лицом, но одетый и подтянутый словно только вернулся из штаба.
– Лодка, – Лейтенант, отдавая честь приложил руку к шапке, – товарищ майор, – он ухмыльнулся, пожав плечами, – вахтенный матрос….
Ксения ощутила нехватку воздуха. Моряки. Суета. Тревога в голосе лейтенанта. Все это она внимала со стороны. Отрешенно. Тяжело дыша. Слышала доклад, до конца не понимая его.
– … во время несения ночного дежурства заметил погружение немецкой подводной лодки, класса 7, типа 7-B, после чего он поднял тревогу, я сам поднявшись на мостик, заметил след от уходящего под воду перископа….
– Как он ее классифицировал, по каким признакам? – Перебил с тревогой в голосе Кочубей. – Старший матрос!?
– Товарищ майор, – голосом, переполненным обиды, каким доказывают свою правоту люди тем, кто потерял в них веру, – я же на торпедном катере три года день в ночь отбомбил, – тело матроса «свела судорога», – мы же охотились за ними на Балтике! Я не мог ошибиться…
– Торпеда! – Крикнул стоящий возле прожектора матрос, – указывая рукой вдаль.
Лейтенант, не отрывая глаз от бинокля закричал, отдавая приказы:
– Рулевой лево руля! Полный ход! Грач к пушке!
Матросы разбежались выполнять приказы.
Дыхание Ксении прижимающейся к надстройкам катера ускорилось.
– Играют они что ли?.. – пробубнил командир катера занимая лучшую для себя позицию, – мы ж не танкер… будем маневрировать.
Члены следственной бригада оказались лишними на палубе.
– Держитесь товарищи и прикройте головы…
Как и чем Ксения не слышала – грохот стреляющей пушки рвал перепонки. Ворвался в разум. Отрезвил. Стал вдруг толчком к нормальному дыханию. И поиску оптимальной позиции для сохранения жизни.
Сжавшись она села на корточки держась одной рукой за металлическую скобу возле двери, ведущей в трюм, второй прикрывая голову. Катер сотрясало от выстрелов. От резкого маневрирования Ксению качало из стороны в сторону. Она уже двумя руками вцепилась в скобу, но это не помогало – билась головой, и больно локтем о металл конструкций катера. Рядом хлопала открывающаяся и закрывающаяся дверь. Сквозь шум боя доносился мат, торопливые приказы… Брызги холодной забортной воды накрывали ее, дрожащую от страха и внутренне уже приготовившуюся к самому худшему.
*
– Чтоб я так жил! – Восхищенный голос Кондрата донёсся из соседней комнаты основного сруба обнаруженного ими деревянного комплекса.
Тени от зажжённой, как позже выяснилось керосинки, заиграли на полуоткрытой двери комнаты.
– Да, мля… мляха… мляшечка, – удивление учителя, выраженное в столь несвойственной ему манере, заставило Егора оставить осмотр спальных помещений. Делал он это поверхностно, найденным на полу фонарем путевого обходчика светя из коридора в темноту комнат.
– Что тут у вас!? – Он заглянул в помещение откуда доносились возгласы и шум передвижений. Фонарь выпал из рук Петрова стукнувшись звучно о пол.
Кондрат держал в руке консервную банку и смотрел на нее очаровано, сам же он стоял посередине помещения заставленного ящиками бочками, туго набитыми мешками. Учитель освещал керосинкой все это богатство. Их тени колыхались на стенах с торчащей из щелей и стыков паклей.
– Чего тянешь? Открывай… – Голос Егора дрогнул, горло перекрыл поток слюны.