Нелюди, противостояние III. Остров
Шрифт:
– Предрассудки! – и наморщила лоб разглядывая уныло качающийся вымпел катера.
– Товарищ следователь, – курносый лейтенант, быстро оказавшийся рядом, улыбнулся ей, показывая щербинку между зубов.
– Ксения, просто… можно… – она поправила воротник на шее.
– Товарищ Ксения, вам, могу предложить только мою каюту для отдыха, – он пожал плечами оглядев остальных, – тесно у нас… товарищи могут разместиться в помещении моряков, ну… и кто-то в рубке. Плыть долго. Как, согласны?
Она кивнула, балансируя на ногах и с тоской поглядывая на постепенно удаляющийся
– Вот и отлично, – обрадовался снова, показывая щербинку лейтенант, – Графов проводи!
Цепляясь за холодные ручки Ксения следовала за плотной фигурой взрослого моряка. Который видимо в силу своего возраста оказался добряком, это выражалось и в его глазах. Он, задержавшись перед дверью с иллюминатором пощипав седые и густые усы обращаясь к ней спросил:
– Лет то сколько?..
– Тридцать три…– Ксения смело шагнула за ним в проем, освещенный тусклой лампой.
– Мм-м, как моей… Ну дочка, – остановившись он указал внутрь небольшой каюты, – располагайся. Укачивать будет, вот… – он протянул ей пузырек казавшийся миниатюрным на мозолистой ладони крупной руки. – Две в рот и рассасывай.
*
– …ну и что ты думаешь? – Соловьев с Абакиным курили на палубе ежась от порывов ветра.
– Думаю быстро дойдем, – Соловьев глубоко затянулся, пряча папиросу в кулаке.
– Я о лейтенанте особого отдела… – хмыкнул Абакин поворачиваясь спиной к очередному порыву ветра, – вы же там смущались после телесного контакта.
– А-а-а…, – протянул Соловьев вглядываясь в темноту воды за бортом, словно стараясь разглядеть что-то скрытое от глаз, – ничего от тебя не укроется… прирождённый ты Гриша следак.
– Ну так…
– Так, «не приходилось же ей» … – Соловьев сплюнул за борт переведя взгляд на пару альбатросов, перекрикивающихся в небе.
– А как майора она в отделе уложила, помнишь? – Прикуривая и подключаясь к разговору Малинин быстро поочередно посмотрел в глаза товарищам, – и открыла точный, я вам скажу… огонь на поражение, – подошедший к товарищам кутался в черный морской бушлат накинутый на плечи, – наш подопечный был прямо на линии огня. Мне то это хорошо было видно…
– А ты знаешь, – буркнул Соловьев, – чему их там в школе для особистов обучали, да еще при N- ском то училище?
– Слушай «Соловей», – Абакин нахмурился, сплёвывая за борт, – не каждый разведчик в моем взводе так бы отработал, а они тоже не из пансиона…
– Отставить! – Соловьев вытянулся, увидев качающуюся фигуру приближающегося Кочубея.
– Ну что тут у вас?
– Папиросы… товарищ майор.
– Конечно, – с блеском в глазах майор протянул руку к пачке, – что за матрос без папирос…
*
Шли к острову действительно долго. К счастью сильных волнений на море не было. Но и сама качка доставляла проблемы Ксении. Болезнетворное состояние не покидало ее. Пыталась спать, иногда это получалась. К вечеру второго дня пути ей стало значительно лучше. Даже смогла съесть несколько ложек из рациона моряков. Над ней посмеивались. Она слышала – стенки катера не бетонные. Не подвала вида. Знала – справится.
Утром третьего дня вышла на палубу, улыбнулась
– Долго нам еще товарищ майор? – Она, обходя катер столкнулась с Кочубеем на корме, тот смотрел в бурлящую пену за бортом.
– Ни как устала уже? – Усмехнулся тот с прищуром глаз, неизменно уродующим его лицо.
– На суше как-то поспокойнее, уверенней себя чувствую…
– Согласен, – Кочубей почесал щетинистый подбородок вглядываясь в серую линию горизонта. – По своей родной земле советской, мне всегда шагать приятно…
Ксения оперлась спиной на поручни борта, пытаясь понять настроение начальника. В голосе его тоска несмотря на позитив в словах.
– …хотя и на советской земле сейчас… тоже не сладко, – Кочубей нахмурился, взглянув на неё и снова отвернулся к морю, – обстановку же приблизительно понимаешь?
– Так… – Ксения не определенно махнула рукой, – в очень узком спектре.
– После ареста Берии, – Майор закусил губу, морща лоб, – все перевернулось с ног на голову. Выживают только те, кто, не оглядываясь ни на что всегда занимался своим делом. Кто не поддавался на уловки интриганов. Те, кто был приближен к вождю, к Берии сейчас горят как спички. «Партийцы» не дадут жизни. Вот и Хорин наш…– он глубоко вздохнул. Ксения молчала – знала, захочет Кочубей – сам расскажет.
– … поучаствовал он в кое чем, ждёт со дня на день ареста… наше задание – так…, аккорд – последний крик его души. А может и намеренно отослал нас от себя подальше, зная, что в управлении шепчутся о его благосклонности к нашему отделу…
Теперь пришла очередь глубоко вздохнуть Ксении с пониманием тяжести положения вышестоящего начальника. Кочубей, однако по-своему прочел это.
– Ты, наверное, хочешь узнать, как сложилась судьба твоих коллег из группы «М» и прочих фигурантов, кто непосредственно был связан с тем… – он, снова хмуря лоб посмотрел вдаль, – как это по мягче сказать… резонансным делом?
– Не без этого, – Ксению охватила дрожь, она достала папиросу из пачки, взял и Кочубей, удивив её – он не страдал от пагубной привычки. «Баловался» – как многие характеризуют подобное курение.
Долго прикуривали прячась от порывов ветра. Смеялись. Кочубей закашлялся как неумелый курильщик. Рассмеялся снова, но мгновенно став серьезнее заговорил:
– Лётчика твоего… – майор глубоко затянулся. Ксению затрясло, словно своей затяжкой он вытянул из нее всё что копилось в ней долго и одновременно словесно выставил на показ, статус её отношений с Никитиным. Образ капитана пришел из глубины сознания. И с ним женский утробный страх за его судьбу, еще не озвученную, не услышанную, не ясную. – … ты сама понимаешь, – Кочубей зубами оторвал часть мундштука папиросы и выплюнул в море, – быстро нашли нити связующие вас с ним. От шушуканий по коридорам и диалогов в неуставной форме, до прогулок в зимнем парке. Система съела его. Проглотила без остатка. Выплюнула где-то… даже не знаю… сгинул на пересылках. Понятно, что не без помощи заинтересованных в этом лиц…