Немцы
Шрифт:
— Я с Гуляевым…
— То, что вы там с Гуляевым уточнили, это… — Кристианыч как-то стеснительно употребил грубое словцо, — его эти копейки не интересуют. Ему — любой будет носить на твоем месте, и не… — Кристианыч нарисовал «%», — а всё. Потому, что работа ему твоя не нужна. Интервью, узнаваемость там, опросы, пиар-миар, любовь населения — ничего. Даже выборы. Провалит — Лида его всё равно не отпустит. Ему, им перед уходом нужно только одно. Как можно больше. Не потом, а сейчас. Ну и еще — чтобы все боялись. Такая личная особенность. Но это сейчас распространено, — Кристианыч взглянул над собой: вон оттуда идет. — А ты, Эбергард, ему не понятен.
Кому-то,
— Тебе надо… выйти с ним на разговор о деньгах.
— Он не будет со мной говорить.
— Напрямую не будет. А через Хассо, например, — в глазах рептилии вспыхнули и заплясали гаденькие спичечные огоньки, — очень даже. — Математика несложная; попробуй; не сможешь — подскажу.
Эбергард потер с силой лоб, от переносицы к корням волос, вариант «в» — «не знаю».
— Бюджет забрал в свои руки, — в глазах Кристианыча из огоньков выросло желтое пламя, — а освоить не может. Потому что делиться не хочет, всё себе. А ротик-то, — Кристианыч слепил из пальцев какую-то мелкую пасть, — всего не заглотишь. Год кончается, а полмиллиарда на счету… С этим годом я помог — двести миллионов через аукцион кинули фирме его сына, двести — зятю… Так что — я себе проезд оплатил, — Кристианыч накрыл ладонью настольный календарь, — но будет и следующий год… Особый. Нервный. Вдруг он у всех будет последним? — дал Эбергарду поплавать, подергаться и опять потянул леску. — Округ взял на себя организацию горячего питания в учреждениях управления культуры, — Кристианыч поискал документы, но остановил руку: а, не надо, и так помню, — семьдесят восемь миллионов. Ну?
Господи, ну почему нельзя сразу сказать всё, без этих пригоршней унижающей грязи в морду? — что значит?!!
— Подтянешь своих коммерсов по этой теме, — Кристианыч никогда не работал сам, на «земле», только «решал», но в целом представлял цикл изготовления изделия, что сложного? — Аукционом будет заниматься твой друг Пилюс. Если на аукцион из города кто-нибудь залетный на дуру, понимаешь, подкатит, Пилюс его снимет… Если окружные какие — с ними сам решай, что тебя учить. Мимо тебя муха без пропуска не пролетит. И когда мы получаем на аукционе одного участника — твоего, — Кристианыч нарисовал четыре квадратика, но три зачеркнул, а четвертый обвел двумя кружками — вот он, — то снижать цену контракта победителю не потребуется. Ему, — Кристианыч зыркнул: понял кому? — на закрепление отношений, — Кристианыч карандашиком накрутил «30 %», — посоответствуешь. Со всего остального сам, если хочешь, можешь что-то себе…
— Спасибо, не надо. Мне — решить по суду, и отношения.
— Давай. Октябрь. Аукцион объявляем в декабре. От тебя — название фирмы: кто.
Эбергард не мог представить: кто? супы, пюре. Мясо. Подумаю кто. Сбегутся, только шепни: бюджет.
— Какой у тебя другой путь? Или отдашь им всё, — Кристианыч повеселел, наблюдая издали забавы молодых хищников по каналу «Мир дикой природы», антилопа не убежит, и зная, чем всё кончится еще потом и совсем потом, когда обожравшиеся уснут и слетятся плечистые птицы. — Вот, Эбергард, дожили мы до времен, да?
Эбергард посчитал:
— Получается, — и нарисовал «30 % = 23 400 ООО».
— Давай-ка, — Кристианыч переправил на «24 ООО ООО», — покруглее.
— Понял.
Советник префекта сварливо проворчал:
— Спасибо, спасибо… Увел самую красивую девушку в округе, а теперь: спасибо, Евгений Кристианович. Иди работай, семью кормить надо! Когда рожать-то?
— Март.
— Привет, — он поцеловал Веронику-Ларису, и постояли, с усилием прижимаясь в поисках идеального совпадения, когда изгиб принимает впадину, а плоть пружинисто и возбуждающе уступает до нужного горячего предела, — адвокат оделась строго, но взглядывала на Эбергарда блестящими, счастливыми глазами, играла губами, трогая его плечи, поглаживая шею, словно «а дальше?», «вот и наступило»; разве думает о его суде?
— Судья Чередниченко. Вставай, когда войдет. И когда захочешь что-нибудь сказать. «Ваша честь» обращайся — так полагается. Не волнуйся, предварительное слушание — ничего не будет…
Первыми — в списке на двери — они забрались в комнату по имени «зал», на лучшие места — лицом ко входу, за спиной окно, на лавках уже ожидали человек шесть (судья, рассматривая дела, вела еще и прием населения); незаметно появились судья в мантии с заранее отсутствующим лицом и бледная отечная секретарша, их мгновенно скрыли согбенные спины пришедших подавать исковые; Эбергард быстро поднялся, такая новая игра, не успел (да и боялся) взглянуть на судью (что-то коротко стриженное, пожизненно несчастное, как сирота), смотрел в стену, выкрашенную в неземной, в нерастительный цвет, ужасно билось сердце и задрожал внутри голос, смотрел на часы — сидят уже десять минут; хотелось, чтобы «те» не пришли, чтобы их не существовало, у них не хватило денег, начать побеждать прямо сейчас, — но кто-то шумно вошел (двое, бабы), заняли (подвигания, стуки) стулья напротив.
— Так, — судья Чередниченко осмысленно заглянула в часы, словно носила на запястье компас и постоянно двигалась по неизвестным местам. — По иску Эбергарда… Сюда подойдите. Не хотите по-хорошему договориться?
— Мы то хотим! — громко откликнулась ВероникаЛариса.
Из «тех» поднялась тетка в браслетах, серьгах, цепочках повсюду, включая тестообразную талию и щиколотку, крашеные «перья» на голове, белая рубашка оттеняет загар, и пробубнила:
— Ваша честь, мы не готовы, только приступили к ознакомлению с материалами дела… Только вчера подписали договор на представление интересов ответчика…
Судья покусала ноготь на большом и сквозь зевок спросила:
— Ну, а ходатайства какие будете заявлять? Встречные иски? Запросы?
— Не готовы, ваша честь…
— Давайте тогда согласуем дату рассмотрения. Какие предложения? Я выхожу из отпуска и… Ну, вот двадцатое ноября, семнадцать пятнадцать — все могут? Все, дело назначается к слушанию. В протокольчике все расписались? Кому повестки нужны — свидетелям или на свое имя…
— А двадцатого будет заседание или ознакомление? — бессмысленно уколола Вероника-Лариса.
— Ознакомление, — скучала судья.
— А сегодня тогда что?
— И сегодня ознакомление.
— Так ознакомление может быть только одно!
Судья отвернулась и крикнула в коридор (дверь волшебно отворилась сама собой, руками опытных, знающих когда):
— Есть новые исковые?
В комнату повалила накопившаяся толпа, растеряв любовно шлифовавшуюся и согласованную очередь, из списка под номером 2 — занимали места веселые и говорливые участники следующего рассмотрения, перекликаясь: