Немецкая карта
Шрифт:
Когда после этой встречи мы возвращались к месту нашего проживания, где были в гостях у монахинь немецкого ордена, которые баловали нас вкусной пастой, всю дорогу наша группа хранила молчание, чего прежде не случалось.
Как один африканский президент плакал на надгробии Фридриха Великого
Визиты президентов других государств в Бонн всегда были особым событием. На дипломатической «миле» Бонна, на Конрад—Аденауэр–аллее, по обеим сторонам улицы регулярно вывешивались флаги иностранных государств, и жители города уже неплохо разбирались, какой флаг принадлежит какой стране, но иногда происходило что–то вроде премьеры. Похожая ситуация сложилась, когда в ноябре 1981 г. «пожизненный президент» и диктатор Республики Малави д-р Хастингс Камузу Банда прибыл с первым государственным визитом в Федеративную Республику. «Пожизненный президент» был его официальный титул. Случаю было угодно, чтобы в качестве почетного сопровождающего отдел кадров по согласованию с протокольным отделом выбрал командира 12–й танковой дивизии. Таким образом, мне выпала честь сопровождать Его Превосходительство «Пожизненного президента» Республики Малави во время его недельного государственного визита. Это было большое переживание. 2 ноября 1981 г. самолет «Пожизненного президента» приземлился на аэродроме бундесвера в Кёльн—Ване. От Франкфурта его самолет сопровождали машины немецких ВВС, 74–й эскадрильи истребителей «Мёльдерс». Когда президент вышел из самолета, его приветствовал почетный караул бундесвера, был дан салют 21 залпом.
Программа визита проходила по обычному плану. По особой просьбе президента в нее включили посещение собора в Ахене. В программе также были запланированы встреча с баварским премьер–министром Францем Йозефом Штраусом, посещение показательной баварской сельскохозяйственной фермы по выращиванию скота и в конце, до переговоров с политиками в Бонне, посещение замка Гогенцоллернов.
В соборе Ахена высокий гость попросил разрешения посидеть на троне Карла Великого. На мгновение он неподвижно замер в каменном кресле.
Следующим пунктом программы был замок Гогенцоллер- нов под Хехингеном, где принц Пруссии Луи Фердинанд после ужина предложил президенту в составе небольшой группы посетить могилу Фридриха Великого. Это была маленькая группа в количестве, возможно, пяти человек. Мы замерли в молчании у саркофага великого короля Пруссии. Президент Банда обеими руками коснулся саркофага. Президент плакал. Сохраняя молчание, мы покинули прохладное помещение.
Во время перелета в Мюнхен президент заметно активизировался. Он позвал к себе нескольких министров, которые в самолете расположились перед ним на коленях. Мне что, тоже вставать перед ним на колени, если президент позовет меня? Этот вопрос сильно занимал меня. Однако вскоре ситуация сложилась так, что мне не пришлось принимать решения. Президент жестом подозвал меня к себе, указал на место справа от себя и усадил меня в кресло. Таким образом, дипломатическим путем проблема была элегантно решена.
Д-р Банда очень медленно произнес мое имя. «Вообще — то, — продолжал он, — вы тоже африканец, генерал Комосса». Как бы отвечая на мой удивленный взгляд, он продолжил: «Моего министра внутренних дел зовут Камицца. Это ведь очень похоже на Комосса, не правда ли?» Потом он продолжил: «Вы могли бы приехать к нам в Малави. Не хотите попробовать? Конечно же, мы — маленький народ, живущий в маленькой стране в середине Африки без выхода к морю, у нас маленькая армия, но провести реорганизацию этой армии была бы для вас достойная задача и своего рода вызов. Что вы думаете на сей счет?» Мне было трудно отказать этому президенту и джентльмену. «Пожизненный президент» д-р Банда излучал своего рода достоинство, которое требовало уважения. До сих пор я рад и благодарен судьбе, что встретился с этим африканским политическим деятелем и во время этой поездки неоднократно имел возможность побеседовать с ним.
В последний день визита состоялась встреча с министром иностранных дел Германии Хансом Дитрихом Геншером. После обмена любезностями президент сразу перешел к делу. Я чувствовал, что ему было трудно направить разговор в нужное русло. Речь шла об оказании Малави помощи как развивающейся стране. И это была основная причина его государственного визита.
Во время всего визита президент постоянно держал в руке метелочку из перьев страуса. Он никогда не выпускал ее из рук, даже сидя за столом.
В состав малавийской делегации входило также несколько дам. Самая пожилая и, очевидно, самая значительная из них была супруга его высочества. Тогда по Бонну ходил слух, что в одном из обувных магазинов города супруга президента купила 50 пар обуви.
При этом присутствовала одна молодая африканка, которая с любопытством наблюдала за этим спектаклем. Позднее я узнал, что это была одна из многочисленных дочерей президента. Возраст президента был неизвестен. Предположительно ему тогда было 95 или даже 98 лет. Точный его возраст никто не знал.
Как это принято, в конце государственного визита в военной части аэропорта Кёльн—Ван состоялась прощальная церемония. Почетный караул бундесвера еще раз отдал положенные по протоколу почести, президент попрощался с президентом Карстенсом и сопровождающими его лицами. Как положено при государственных визитах, состоялся обмен прощальными подарками, затем все направились к дежурному самолету бундесвера.
Совсем не по протоколу одна из дочерей президента подошла к офицеру из почетного караула бундесвера, протянула ему руку, так что он не мог не наклониться и не поцеловать ей руку, и со смехом и с легкой поспешностью сказала: «Могу я поцеловать вас, генерал?» «О да, конечно. Очень приятно!» — ответил офицер и обнял крепкую африканскую девушку. Объятия, как показалось некоторым свидетелям этой сцены, немного затянулись. Девушка быстро повернулась и побежала по трапу в самолет люфтваффе. Этот небольшой экспромт не был отмечен в протоколе министерства иностранных дел, равно как и не был предусмотрен…
Во время своего визита при каждой удобной возможности малавийский президент выражал свои симпатии к Германии и к немецкому народу. Он хорошо знал немецкую историю и немецкую литературу. Хотя учился он в Великобритании и США, он на удивление хорошо разбирался в немецких гуманитарных науках и, как казалось, имел определенную привязанность к немецкой культуре.
Малави — маленькая страна на африканском континенте, ни в коем случае не безынтересная для Германии, а вообще — то государство, как многие другие. Во всяком случае, только однажды мне довелось видеть главу государства, который плакал во время визита в Германию.
Слабые карты Германии в игре с США
Смена декораций накануне 2003 г., во время которой во взаимоотношениях держав карты были розданы заново. Время после 11 сентября 2001 г. непосредственно связано с этими процессами. До публичного выступления канцлера Германии Герхарда Шрёдера на площади в городе Гослар 21 января 2003 г., в котором он открыто высказался против иракской политики США при президенте Джордже У. Буше, отношение немцев к американцам имело «особый характер». Соединенные Штаты Америки видели в Германии своего надежного союзника в Европе, партнера, на которого всегда можно положиться. Такое стало возможным благодаря заявлениям и заверениям немецких политиков — от Конрада Аденауэра до Вилли Брандта, которые высказывали американцам благодарность немцев за их поддержку Федеративной Республики Германии во время «холодной войны».
«Мы этого никогда не забудем!» — воскликнул Вилли Брандт под ликующие крики массы людей в Берлине у Бранденбургских ворот и инстинктивно протянул руку президенту США Кеннеди. Да, мы не забудем и никогда не должны забывать, что Америка принесла берлинцам колокол свободы! Это было в 1963 г. Но кто из представителей следующего поколения по–настоящему помнит этот день и это время? В 2003 г. преемник Вилли Брандта на посту канцлера Герхард Шрёдер не смог сказать ничего подобного. Ни в Госларе, ни перед тогда уже широко раскрытыми Бранденбургскими воротами в Берлине. Это, в свою очередь, заставляет предположить, что большинство немцев забыли о помощи, оказанной Соединенными Штатами после Второй мировой войны.