Немецкая мечта
Шрифт:
«Какая удивительная, добрая страна! – подумал я. – Здесь и дикие животные не боятся людей, живут с ними бок о бок, значит, чувствуют, что среди людей они в безопасности, значит, никто не обижает их». Мне представилась подобная картина у нас, вернее, у них, в России… У нас – это теперь здесь, в Германии… Мне представилось, как небритые мужики ханыжного вида, с сосредоточенно-суровыми лицами, с мешками в дрожащих от похмелья руках, подкрадываются к зайцам, сидящим в наших унылых, запущенных дворах. Зайцы опасливо косятся на этих подозрительных человеческих особей, нервно подрагивают ушами, готовые убежать, как только почувствуют опасность. Но люди – коварнее и опаснее,
– Есть, мужики, поймал!
Мне стало не по себе. С усилием я отогнал неприятное видение. К счастью, я в другой стране, среди других людей… и зайцев.
– Марк, ты где там? – донёсся до меня крик матери.
В самом деле, Бог с ними, зайцами, ещё насмотрюсь на них, раз уж они – обычное явление в Германии. Сейчас важнее – познакомиться с нашим новым домом, в котором нам предстоит жить, может, и не один год! В самом деле, хоть и предполагалось, что мы здесь – только на год, но я-то был уверен, что останусь в Германии навсегда!
Я поспешил в дом. Поскольку архитектура жилища повторяла неровности холма, внутренние помещения располагались на разных уровнях. Внизу – холл и кухня, из холла низенькая лестница вела на следующий уровень, где находились две спальни и ванная комната. Мебель везде была простая, приближённая к офисной, что придавало жилью несколько казённый вид, что-то среднее между офисом и гостиницей, но, после нашей типовой «совковой», мне она показалась верхом вкуса и элегантности.
С каким удовольствием я обживал свою комнату! Разобрал рюкзак, разложил в платяном шкафу одежду, заполнил тумбочку мелкими вещами и безделушками, которые я захватил из России на память…
Секретарша показала родителям, где что лежит и как всем этим пользоваться, затем обсудила с отцом какие-то рабочие моменты. После её ухода мы отправились на разведку в поисках продуктового магазина, который нашли в паре кварталов от нашего нового дома. Закупив продукты, вернулись домой. Мать приготовила первый на немецкой земле семейный ужин. Помню наше приподнятое настроение, оживлённые разговоры, планы, мечты… В столовой нашего нового дома стоял цветной телевизор. Пока мать убирала посуду и расставляла чашки для чая, я включил телевизор и стал щёлкать пультом, переключая программы. После нескольких голливудских фильмов и музыкальных шоу с жизнеутверждающими хитами типа «What is love» я наткнулся на местную программу новостей. Послушав пару минут, я не удержался от возгласа:
– Ма! Па! Я не понял… я в Германии или в Союзе?
– Что, малыш?
– У меня такое впечатление, что я сейчас слушаю программу «Время».
На меня нахлынули воспоминания из детства, когда каждый день, ровно в двадцать один час, мои родители прилипали к экрану нашего чёрно-белого телевизора, и до меня доносился хорошо поставленный, позитивный голос ведущего, вещающего о достижениях партии и правительства. Под его бравурные речи на экране сменялись кадры: колосящаяся пшеница, корабли полей – комбайны, заводские цеха и счастливые, улыбающиеся лица людей… В последнее время всё изменилось: под встревоженные напряжённые голоса дикторов с голубого экрана на нас лился негатив – документальные кадры сталинских лагерей – символа мрачного тоталитарного прошлого, и картины настоящего – многотысячные демонстрации, перекошенные от гнева и отчаяния лица… И ощущение безграничной свободы, свободы рабов, вырвавшихся из многолетнего заточения, свободы пьяной и опасной, похожей на готовую взорваться гранату в руках ребёнка, осчастливленного своей находкой… Как будто у нас, там – всё плохо, а у них, здесь – всё хорошо: стабильность, благополучие, уверенность в завтрашнем дне… То, что мы потеряли там – похоже, мы обретаем здесь!
Заснул я в своей новой комнате совершенно счастливый и успокоенный – теперь это мой дом, я – дома…
На другой день я уже обежал весь город, благо, он небольшой. Извилистая улочка вывела меня в его старую часть, которая расположена на берегу реки Ляйне. Я побродил по старинному парку, полюбовался зданиями в средневековом стиле, в том числе Старой Ратушей, с готическими стрельчатыми окнами и огромным каменным львом возле входа, держащим в лапах герб города. На мемориальной доске я прочитал, что постройка Ратуши началась в XIV-м, а закончилась в XV-м веке. Ничего себе, древность какая! Напротив я обнаружил ещё одну городскую достопримечательность – фонтан «Девочка с гусем». Бронзовое лицо девочки лоснилось и сияло, как я узнал позже, от поцелуев, так как, по традиции, выпускники Гёттингенского университета должны поцеловать её щёчки. Ну, что ж… Возможно, через несколько лет я тоже стану выпускником этого легендарного учебного заведения и, на удачу, поцелую бронзовые щёчки девочки с гусем…
Здесь же, в старой части города, я натолкнулся на здание одного из корпусов самого университета, и сердце моё сжалось, ведь я уже почти считал себя его студентом, я был уверен, что через пару лет поступлю сюда на математику. А когда закончу – передо мною будут открыты двери всех самых престижных компаний Германии!
Набрёл я и на церковь Святого Якова, построенную в XV веке, с 70-метровой готической башней. И совсем в другом стиле предстал передо мной знаменитый дом Юнкершанке, с красным орнаментом на белых стенах… но всё равно – все эти здания, построенные в разных эпохах и разных стилях, были для меня олицетворением столь полюбившейся Германии, все были пропитаны немецким духом.
Однако я приехал в Германию не прохлаждаться, мне нужно из кожи вон вылезти, чтобы закрепиться здесь. И первым пунктом в моём плане значилось поступление в Ганноверский колледж для иностранных студентов. Чтобы поступить туда, достаточно было сдать тест на знание немецкого языка, что я с лёгкостью проделал и влился в интернациональную семью студентов колледжа. На моём курсе учились – ребята из Алжира и Марокко, две девочки из Туниса, одна – из Польши… И среди них оказался парень с Украины, Боря Захарченко. Разумеется, мы с ним сразу же подружились. Боря приехал в Германию вместе со всей своей семьёй – родителями и старшим братом. Они были евреи. На мой взгляд – так Боря больше походил на араба: чёрные кучерявые волосы, немного выпуклые глаза с желтоватыми белками, смуглое лицо и толстые, как у негра, губы. Когда он улыбался, обнажались все его тридцать два зуба. Он первый протянул мне руку и представился:
– Борис, но погоняло у меня – Макар.
– Почему?
– Я под Макаревича пою. Говорят, не отличить. Я из Черновцов.
– Марк. Из Новосибирска.
– Еврей?
– Почему еврей?
– Потому что Марк…
– Нет, не еврей, – я чуть было не добавил, «к сожалению».
– А! А мы тут по еврейской программе. Сразу получили квартиру и социал.
Я почувствовал лёгкую зависть: везёт же, ему и париться не надо – всё, он уже – гражданин Германии.
– А у меня отца сюда работать пригласили.
– Кем?
– Он у меня учёный, физик. С ним подписали контракт в DLR, – с гордостью добавил я.
– Понятно. Круто, – одобрительно улыбнулся мой новый знакомый. – Где вы остановились?
– Мы в Гёттингене.
– Ууу! – присвистнул Боря. – И что – ездить будешь?
– Да. На поезде.
– Замучаешься.
– Может быть. Но, думаю, недолго – я планирую через год в Гёттингенский университет поступать.
Какое там мученье? Здесь всё – в радость. Даже то, что вставать приходилось ни свет, ни заря и тащиться на железнодорожный вокзал, чтобы на поезде ехать в другой город на учёбу. И успевать на первую пару. Учился я шутя. Мне всё давалось легко… А Боря действительно классно играл на гитаре и, заразительно улыбаясь, пел песни Макаревича и Лозы.