Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945

Мейер Курт

Вюнше уже поднял по тревоге свои танки и ждал возвращения оберштурмфюрера СС Мейцеля, который должен был установить контакт с оперативной группой Вальдмюллера. Мейцель докладывал: «На холме нет германских сил. На возвышенности танки противника».

У меня внутри все похолодело. Если это донесение верно, значит, вся боевая группа Вальдмюллера и дивизионная рота сопровождения потеряны. Это могло быть правдой. Одно было очевидно – они до сих пор не дали о себе знать.

Мейцель поехал на своей бронемашине обратно, чтобы получить более точную картину о противнике. Как только он перевалил через гряду, его машину подбили. Он выбросился через открытый люк, был сразу же окружен вражеской пехотой и взят в плен.

Разведка скоро прояснила ситуацию. Боевая

группа противника заняла господствующую над долиной реки Лезон высоту и теперь могла простреливать всю округу. Эту угрозу нужно было ликвидировать немедленно, если мы собирались удержать этот рубеж для быстро приближающейся 85-й пехотной дивизии. Рубеж реки Лезон был единственным вариантом для успешной обороны к северу от Фалеза. Обстановка требовала быстрых действий. Высота должна быть снова нашей!

За исключением боевой группы Краузе, которая даже не обладала боевой мощью роты и находилась на позиции к востоку от высоты 140 и высоты 183, ни одного германского солдата поблизости не было. А на главной дороге Кан-Фалез была всего пара наших танков. Оборона Фалеза снова была не адекватной складывающейся ситуации.

Вюнше прокричал несколько слов своему закаленному в боях танковому экипажу и указал на высоту 190. Мы решили ее атаковать несколькими танками T-VI «Тигр» с запада и пятнадцатью T-V «Пантера» с востока. В то время как «Тигры» медленно выезжали из леса и приближались к гребню высоты, «Пантеры» с лязгом катились по дороге в долине в направлении участка обороны Краузе, въехав в его пределы. Во время выдвижения двух танковых групп высота была накрыта артиллерийским и минометным огнем. Наша единственная батарея 88-мм орудий ожидала своих целей напрасно. Танки противника не рисковали высунуться из-за гребня высоты. Но вот на огневую позицию вышли два «Тигра». Они пробрались через подлесок не замеченными противником и оказались на его фланге. Первые 88-мм снаряды вырвались из стволов, и тут же с грохотом взорвались два «Шермана». Противник начал стрелять по «Тиграм», которых обнаружил. Пять «Тигров» участвовали в бою и буквально пригвоздили противника. Наши танки предпочли подавлять противника издали огнем, используя преимущество в огневой мощи. Все больше и больше танков противника загорались – дымы, возвещавшие об этом, поднимались в небо.

Я был с отделением «Тигров» и вдруг увидел первые «Пантеры» Юргенсена. Теперь танкам противника пришлось совсем несладко. Смерть и уничтожение обрушились на них и с востока. Подавление его превосходящей огневой мощью обеспечивало нам успех! На каждый куст, на каждое подозрительное место обрушивались снаряды наших танков. Огонь танковых орудий накрыл всю высоту. Облака дыма одно за другим сливались воедино. Мы с трудом верили в то, что каждое облако возвещало о гибели танка. Отсутствие пехотинцев удерживало нас от выхода на поросший деревьями северный склон гряды. В любой момент ожидались две мотоциклетные роты 85-й пехотной дивизии.

И тут мы заметили в небе истребители. Хотели ли они нас атаковать или у них были другие цели? Я беспокоился за наши танки. Они были на открытой местности и выглядели как мишени на стрельбище. В мгновение ока самолеты уже были над нами. Вот первый истребитель описал дугу, а затем спикировал на… канадскую боевую группу. Самолеты пролетели над нами, заложили вираж и снова атаковали канадские боевые танки. Ни один из самолетов не атаковал «Тигра» или «Пантеру». В считаные секунды холм окутался дымом от взрывавшихся танков. «Тигры» и «Пантеры» воспользовались хаосом и овладели высотой. Она выглядела как кладбище танков.

Около 11.00 я увидел две полугусеничные бронемашины, выскочившие из леса и помчавшиеся на север. Ближайший ко мне «Тигр» открыл огонь, но бронемашины смогли скрыться в густых зарослях, а потом они были уже далеко. Судя по показаниям пленного, одну из полугусеничных машин вел подполковник А.Дж. Хэй из полка «Алгонкин». Командир канадской боевой группы, подполковник Д.Г. Уорсингтон, был убит в бою во второй половине дня.

Танки вместе с мотоциклетными ротами только

что подошедшей 85-й пехотной дивизии шли по проторенной канадцами дороге в лесу и оказывали все нарастающее давление на канадские позиции. В этой критической ситуации, воспользовавшись психологическим воздействием на канадцев воздушной атаки, оберштурмфюрер СС Мейцель предложил тем, кто взял его в плен, сдаться немцам. Мейцель сломал руку при падении, когда выбросился из своей горящей бронемашины. Вместе с канадцами он находился в самом центре разверзшегося на северном склоне высоты ада. Канадцы связали Мейцеля, но обращались с ним по-рыцарски. Его первое предложение было вежливо отклонено. Однако, когда воздушная атака и артиллерийский огонь стали наносить все больший и больший урон канадской пехоте, предложение было принято.

На позиции боевой группы Краузе Мейцель привел двадцать одного канадского солдата и двух офицеров. Около 15.00 он прибыл в штаб дивизии вместе с двадцатью тремя канадцами. Среди пленных был капитан Дж. А. Ренвик из 28-го танкового полка (полк «Британская Колумбия»). Около получаса я беседовал с Ренвиком о ненормальности этой войны. Он производил хорошее впечатление. Ренвик ничего не сказал о сражении, которое тогда происходило. На основании допросов пленных и анализа вопросов, которые задавали Мейцелю, когда он был в плену, вырисовывалась следующая картина складывающейся обстановки.

Наша контратака во второй половине дня 8 августа остановила атаку противника. После этого он перешел к обороне, в частности 1-я польская танковая дивизия у Сен-Силь– вена и 4-я канадская танковая дивизия у Синто. Чтобы вернуть инициативу, 4-я канадская танковая дивизия провела ночную атаку высоты 195 северо-западнее Потиньи силами 28-го танкового полка («Британская Колумбия») и двух пехотных полков (в том числе «Алгонкин»). В результате должен был быть захвачен проход между Лезоном и Лезом и появлялась возможность стремительного прорыва к Фалезу. В результате ошибки в ориентировании в условиях ночи боевая группа вместо высоты 195 вышла к высоте 140 и, в отсутствие там наших сил, заняла ее.

Мейцеля спросили о «большой асфальтированной дороге», которую канадцы тщетно искали. Танковая группа противника прошла мимо боевой группы Вальдмюллера, которая ушла из Синто, чтобы занять высоту 140. Вальдмюллер направился в восточном направлении и ожидал темноты, чтобы достигнуть наших позиций. Дивизионная рота сопровождения, мимо которой прошли поляки, была в сходной ситуации.

В течение ночи оставшиеся в живых канадцы с боем пробивались к 1-й польской танковой дивизии. 28-й канадский танковый полк оставил на поле боя сорок семь подбитых танков. Почти все они были подбиты пушками «Тигров» и «Пантер». Мы не потеряли ни одного танка.

Наши успехи в обороне в течение предыдущих сорока восьми часов стоили нам тяжелых потерь, хотя они и были меньше, чем у противника. 9 августа мы видели, как наш храбрый товарищ Михаэль Виттман провел свою последнюю танковую атаку. Двигаясь впереди своих танков, он и его верный экипаж уничтожили несколько «Шерманов» к востоку от Синто. Потом он повел свое танковое отделение вперед. Его стремительная танковая атака, очевидно, замедлила ход атаки 4-й канадской танковой дивизии и позволила обороняющимся вдоль реки Лезон немецким войскам выиграть время и получить пространство для маневра. Михаэль Виттман умер так же, как и жил, храбрым и в то же время хладнокровным воином, всегда показывающим пример своим солдатам. Он до самой смерти демонстрировал истинно прусское отношение к своему долгу. Объятый пламенем, его «Тигр» отметил последнюю битву и конец хорошего товарища и солдата. (В 1987 году французская автодорожная служба, занимавшаяся расширением участка дороги близ Синто, наткнулась на безымянную могилу. В ней были обнаружены останки Михаэля Виттмана, «величайшего танкиста всех времен». Ныне он похоронен на воинском кладбище в Ла-Камбе. – Ред.) Однако дух этого храброго офицера продолжал жить в его молодых танкистах, которые, так же как и их бывший командир, храбро сражались до конца и геройски погибли.