Немецкий детектив (сборник)
Шрифт:
— Столько денег за какую-то имитацию!
— А сколько? — спросил он.
— Не твое дело, — раздраженно ответила она.
— Возьми себя в руки!
Он-то держал себя в руках. Продолжал жить в курятнике вдовы Купфергольд, поскольку хозяйка не настаивала на регистрации в полиции. Он съехал со своей прежней квартиры, объяснив это владельцу дома тем, что испытывает денежные затруднения. Он держал себя в руках и ждал. Ирэну, полицию, что угодно. Ирэна появлялась иногда, полиция — нет. Ни в одной из газет не упоминалось его имя, ни разу не упоминался и медальон. Постепенно Лёкель почувствовал себя увереннее, но спокойнее при этом
Морис Лёкель проехал второй круг. Небрежно держа руль, он покуривал сигарету, в машине было тепло и уютно. На этот раз его мысли остановились на докторе Кайльбэре.
Ирэна не знала, что Лёкель некоторое время работал на Кайльбэра. Не знала она и того, что он ненавидел адвоката, и это было даже к лучшему. Ирэна хотела сама вести переговоры с Кайльбэром, и Лёкель не возражал. Он преследовал свои цели, вынашивал свои планы. К Кайльбэру, его заклятому врагу Кайльбэру, поставившему на нем клеймо трехгрошового мальчика и повинному в том, что свершилось это ужасное, чудовищное преступление в Берлине, к этому Кайльбэру он не испытывал ни малейшего сострадания! Пришло время расплаты. Оно обязательно приходило когда-то, нужно было только уловить этот момент и начать действовать. Морис был намерен действовать. Правда, он только не знал как.
Пошел последний круг. Здесь, на пятачке вокруг «Голубого якоря», и в его борьбе с Кайльбэром и Ирэной. Лёкель чувствовал себя в хорошей боевой форме. Он стремился к победе нокаутом. Никакие благородные чувства, никакие спортивные правила не остановят его на этом пути. Если надо, он ударит своего противника ниже пояса. Своего противника? Да, Ирэна тоже была им. «Все зависит от инициативы, — говорил он себе. — Если первым не ударю я, ударит она. Эта девчонка спокойно отделается от меня. После того, что произошло…»
Лёкель не знал, что замышляла Ирэна. Как вышла на Кайльбэра? Она ничего не рассказывала ему. И вообще помыкала им, как гостиничный администратор младшим рассыльным, который таскает чемоданы да распахивает двери перед клиентами. Но он получит свой гонорар. И немалый.
Улицы опустели. Над крышами домов величаво плыли сизые облака. В лунном свете их контуры походили на зубцы громадной короны. Установленные полчаса истекли. Сейчас в «Голубом якоре» Кайльбэр, должно быть, выслушивает сообщение о новом месте встречи. Его машина стояла на прежнем месте.
Морис Лёкель ждал у перекрестка. Через открытое окно в салон «таунуса» проникал холодный воздух. Тихо гудел мотор. По правилам машина могла стоять здесь не более пяти минут, затем Лёкелю придется переехать на другую сторону.
Показался Кайльбэр. Его пальто было распахнуто, в руках он держал шляпу. Адвокат степенно пересек площадь перед отелем. Никто за ним не следовал. Лёкель увидел, как он сел в машину, включил габаритные огни и выехал на дорогу. Лёкель выбросил сигарету из окна и тронул с места свой «таунус».
Но тут его охватили сомнения. Как поступить? До Миллернтор путь был неблизкий. По дороге Кайльбэр мог взять кого-нибудь в машину, с кем договорился по телефону в ресторане. Значит,
Лёкель ехал вперед на самой маленькой скорости. Задние габаритные огни машины Кайльбэра светились уже у Ломбардийского моста. За мостом транспортный поток усиливался, и дальше до Миллернтор можно было добраться несколькими путями. Медлить было опасно. Лёкель нажал на педаль газа. На Нойен Юнгфернштиг он догнал Кайльбэра. Подъехал вплотную и прочитал номер его машины, затем снова увеличил дистанцию. Улица была залита ярким светом фонарей и реклам. Огромные буквы на здании фирмы «Эссо» и на крышах домов далее за Оперой стреляли в темное небо разноцветными огнями. На Бинненальстер у причальной стенки покачивался на волнах старинный клипер. Его контуры очерчивала вереница синих, красных и желтых лампочек.
Кайльбэр ехал медленно, строго соблюдая правила уличного движения, повороты делал нерезко, по большой дуге. Он свернул на Гроссе Бляйхен, затем — на Постштрассе. Между ратушей и биржей адвокат остановился, а Лёкель заметил это слишком поздно. Чтобы не вызвать подозрений, он проехал мимо и затормозил у Адольфсбрюкке. В зеркало заднего вида Морис наблюдал, как Кайльбэр вошел в телефонную будку. Разговор длился менее минуты. Неужели Кайльбэр сообщил кому-то о перемене места встречи? Значит, опасность!
Морис не мог ничего поделать. Кайльбэр неожиданно заспешил. На высокой скорости помчался он в направлении Рёдингсмаркт, затем вдоль широкой Оствестштрассе, мимо Михеля к Миллернтор.
Рядом с баром Шарлотты находилась небольшая стояночная площадка, Бефельплатц, неохраняемая и плохо освещенная. Поскольку Лёкель хорошо знал эти места, то опередил адвоката. Он занял удобную позицию для наблюдения и видел, как Йозеф Кайльбэр подъехал, вышел из машины, закрыл дверцу на ключ и застегнул пальто. Адвокат внимательно осмотрелся вокруг и по грязному галечнику пошел в сторону улицы. Там он с минуту постоял, будто любуясь окрестностями. Улица была почти пустынной. Это было то время, когда вечерняя жизнь города прошла, а ночная еще не началась.
Доктор Кайльбэр взглянул на ручные часы, потом засунул руки в карманы пальто и решительно зашагал к входу в бар.
Лёкель незаметно последовал за ним.
Бар у Миллернтор был незнаком доктору Кайльбэру. Он спустился с тротуара на три ступеньки вниз и неуверенной походкой, щурясь от яркого света, прошел к гардеробу. Швейцар бросился ему навстречу. Помедлив, Кайльбэр снял шляпу и пальто.
Раздвинулись портьеры, и вперед вышла молодая женщина в светло-голубом платье без рукавов.
— Позвольте вас проводить, господин доктор! — Она повернулась и указала на дверь, которую услужливо распахнул швейцар.
— Спасибо, после вас, — сказал Кайльбэр.
Они пошли по длинному извилистому коридору, в котором стоял густой запах жареной рыбы. Под потолком тускло светились лампочки. Впереди проход был заставлен разной тарой. Кайльбэр оглянулся. Швейцар по-прежнему следовал за ними.
— Осторожно, не наткнитесь на бочки! — предупредила женщина.
Коридор заканчивался дверью с надписью: «Выход». Двор, в котором они очутились, напоминал ствол угольной шахты. На стенках дома кое-где виднелись желтоватые горошины лампочек, но в основном двор освещался светом, падавшим из окон. Откуда-то сверху доносились приглушенные звуки музыки.