Немезида

Агата Кристи

— Вот и все, — вздохнул каноник. — Всего два факта. Элизабет знала, что Верити помолвлена с Майклом, а я знал, что все было готово к венчанию, назначен был уже день и час. Я ждал их, но свадьба не состоялась — не прибыли ни невеста, ни жених.

— И вы понятия не имеете, что случилось?

— В любом случае я никогда не верил, что Верити и Майкл могли порвать друг с другом.

— Что-то, однако, должно было произойти между ними… Что-то, случайно открывшее Верити глаза и показавшее ей ту сторону характера Майкла, о которой она до тех пор не догадывалась.

— Это не объяснение, потому что тогда Верити написала бы мне. Она не заставила бы меня напрасно ждать и готовить святой обряд.

Это ведь была хорошо воспитанная девушка. Увы, помешать ей известить меня могло только одно.

— Смерть, — сказала мисс Марпл и ей вспомнилось то единственное слово, которое в устах Элизабет Темпл прозвучало, как удар колокола.

— Смерть, — с глубоким вздохом повторил каноник.

— Любовь… — задумчиво проговорила мисс Марпл.

— Вы хотите сказать… — неуверенно начал священник.

— Так сказала мне мисс Темпл. Я спросила, что убило эту девушку? Она ответила: «Любовь» — и добавила, что нет на свете слова страшнее, чем это.

— Понимаю. То есть… мне кажется, что понимаю.

— Какое, по-вашему, тут может быть объяснение?

— Раздвоение личности. Незаметное ни для кого, кроме специалиста-врача. Стивенсон не выдумал Джекилла и Хайда, такие существуют, таким, может быть, был и Майкл Рейфил. Шизофреник с раздвоенной личностью. С одной стороны, симпатичный, веселый парень, тянущийся к счастью и способный завоевать любовь. И в нем же его второе я, которое из-за какого-то загадочного искривления психики заставляло его убивать — не врагов, а тех, кого он любил. Так он убил и Верити. Он сам, быть может, не знал, почему так поступает. Безумие может принимать самые разнообразные, самые страшные формы. В моей епархии был, например, такой случай. Две ушедшие на покой старухи, всю жизнь бывшие подругами, спокойно, в добром согласии доживали свои дни. Потом одна из них убила другую. Священнику она исповедалась. «Я убила Луизу. Мне ее очень жаль, но я видела, как из глаз у нее начал выглядывать дьявол, и поняла, что мой долг убить ее». Такие вещи случаются. Как? Почему? — спрашиваем мы. Когда-нибудь мы получим ответ. Ученые выяснят, что необходимо просто чуточку изменить какую-нибудь хромосому или ген, усилить или ослабить работу какой-нибудь железы.

— Следовательно, вы считаете, что все именно так и было?

— В основных чертах, да. Я знаю, что труп был найден только намного позже. Тогда Верити просто исчезла. Ушла из дому и больше не вернулась…

Но это должно было произойти именно тогда… в тот день…

— Во время процесса…

— Вы имеете в виду — уже после того, как труп был найден и Майкл арестован?

— Майкл был одним из первых, кого допросила полиция. Его не раз видели вместе с девушкой, часто в машине. Полиция с самого начала подозревала в нем преступника. Допрошены были и другие знакомые Верити, но у каждого из них было алиби. Наконец был найден труп девушки, задушенной, с изуродованным лицом. Такое мог совершить только безумец. Майкл не мог быть в здравом рассудке, когда бил камнем по ее голове.

Мисс Марпл задрожала.

Священник тихим, грустным голосом продолжал:

— И все-таки даже сейчас я иногда надеюсь и верю, что бедняжку мог убить кто-то другой. Кто-то, о безумии которого никто не догадывается. Чужой, случайно встретивший ее и пригласивший в машину, а потом…

— Могло быть и так, — сказала мисс Марпл.

— Майкл произвел плохое впечатление на присяжных. Он лгал глупо, бессмысленно. Лгал, когда речь зашла о том, где стояла его машина. Пытался уговорить своих друзей создать ему ложное алиби. О планах женитьбы он даже не упомянул. Вероятно, адвокат решил, что это принесло бы только вред… могли бы подумать, что девушка пыталась женить на себе Майкла. Деталей я уже не помню — это было так

давно — но улики неопровержимо свидетельствовали против него. Он был виновен, это было видно… Теперь вы понимаете, мисс Марпл, почему у меня так тяжело на душе? Я совершил ошибку, потому что не сумел понять этого человека. Я подтолкнул милую, юную девушку на путь приведший ее к смерти, не смог понять, какая опасность ей грозит. Я думал, что, если она отвернется от Майкла, случайно узнав о какой-нибудь подлости, совершенной им, она обратится ко мне и расскажет обо всем. Этого не случилось. Почему он убил ее? Потому что узнал, что Верити ждет ребенка? Потому что был связан с какой-то другой женщиной? В это я не могу поверить. Или, может быть, как раз наоборот: внезапно вспыхнувший в Верити страх побудил ее разорвать помолвку, и это вызвало в нем такой приступ ярости, что он убил ее? Не знаю.

— Вы не знаете этого, — сказал мисс Марпл, — но в одно вы все-таки непоколебимо верите и сейчас.

— Во что?

— В глубине сердца вы свято верите, что эти два юных существа любили друг друга и собирались пожениться, но произошло что-то, помешавшее им. Что-то, закончившееся смертью девушки, но, тем не менее, вы и сейчас убеждены, что в тот день она направлялась к вам, чтобы обвенчаться.

— Вы правы, дорогая моя. Ничего не могу с собой поделать — я по-прежнему верю во влюбленных, которые хотят обвенчаться, чтобы оставаться вместе в добром и злом, в бедности и изобилии, в болезни и во здравии.

— Сохраните свою веру, — сказала мисс Марпл. — Знаете, если хорошо подумать, я тоже верю в это.

— Что же тогда произошло?

— Еще не знаю. Твердо я не уверена, но мне кажется, что Элизабет Темпл знала или догадывалась. «Любовь — страшное слово», — сказала она. Тогда я подумала, что Верити покончила с собой из-за какой-то любовной истории. Только то, что случилось, никак не могло быть самоубийством.

— Конечно, нет. Все раны были подробно описаны в ходе процесса. Нельзя покончить с собой, разбивая собственную голову.

— Ужасно! Не могу представить, чтобы можно было сделать такое с тем, кого любишь. Даже если любовь толкает на убийство, то не на такое. Задушить, быть может… но не разбивать голову, не уродовать любимое лицо. Любовь… любовь… — пробормотала мисс Марпл, — да… это страшное слово.

Прощание

На следующее утро автобус остановился перед «Золотым вепрем», и мисс Марпл вышла, чтобы попрощаться со своими бывшими спутниками. Миссис Райсли-Портер стояла в стороне со страшно возмущенным видом.

— Уж эти мне нынешние девушки! — бросила она. — Ни сил, ни выдержки!

Мисс Марпл вопросительно посмотрела на нее.

— Я говорю о Джоанне, моей племяннице. — О, надеюсь, с ней ничего не случилось?

— Говорит, что плохо себя чувствует, что у нее болит горло, и, кажется, поднимается температура. Не очень верится. По-моему, все это чушь.

— Сочувствую. Может быть, я могу чем-то помочь? Присмотреть за нею?

— Бросьте. По-моему, все это у нее одно притворство. Просто влюбилась.

— В Эмлина Прайса?

— Вы тоже заметили? Разумеется, они ведь друг от друга не отходят. Что она нашла в этом долгогривом юнце? Студент, только и знает, что ходить на всякие манифестации. А каково будет мне? Некому позаботиться, некому даже багаж вынести. Это уж все-таки слишком! Ведь я заплатила полную стоимость за всю экскурсию!

— Насколько я могу судить, Джоанна все время была очень внимательна к вам, — заметила мисс Марпл.

— Только не в последние дни! Эта девчонка не понимает, что мне нужна ее помощь, что я не так уж молода! Они с Прайсом вбили себе в голову, что подымутся вместе на какую-то вершину.