Немезида
Шрифт:
Тарик при последних словах стискивает зубы; Сетос и его безумное увлечение Сепорой начинают раздражать. Только сегодня утром он прислал записку, что хочет отобедать во дворце и надеется, что Сепора составит ему компанию. Если он считает, что я отдам ее ему назад, то он сошел с ума.
Сай жестом указывает на группу каменных скамеек посреди богатого внутреннего дворика.
— У меня есть новости, Ваше Ве… э, Тарик. Теперь меня посещает больше людей из среднего класса.
— Я боялся, что вы это скажите, — отвечает Тарик и хмурится.
Сай кивает.
— Чума распространяется,
— Что вы имеете в виду?
— Вам знаком корень Овината?
Тарик поднимает брови. Корень Овината измельчённый и заваренный как чай, вызывает галлюцинации. Он хорошо знает, что это очень популярный вид досуга, употребляемый всеми классами. Его можно купить везде на базаре и, хотя он не запрещен законом, считается дурным тоном принимать гостей, когда находишься под влиянием чая. Ходят слухи — Тарик сам не видел — что торговец из высшего класса прибыл ко двору короля Кноси сразу после того, как выпил чай. Он был так опьянён, что проковылял к трону и осмелился посмотреть фараону в глаза — преступление, за которое сбрасывают с моста Хэлф-Бридж. Его отец сохранил жизнь человеку, но лишил его состояния и титула. Слухи утверждают, что вскоре после этого торговец себя отравил. Слухи, которые звучали в ушах Тарика вполне правдоподобно.
Нет теорианца, который бы не слышал о корне Овината и его действии.
Но среди них серубелиянка, которая этого не знает.
— Что такое Овинат? — спрашивает Сепора, немного неправильно произнеся название.
Сай прочищает горло.
— Что ж, можно сказать, что это своего рода скандальное растение, которое иногда используется со злым умыслом. Оно может облегчить боль при некоторых хронических заболеваниях, но при злоупотреблении вызывает зависимость.
— И какое отношение оно имеет к Тихой Чуме? — переспрашивает Тарик. — Ты хочешь сказать, что Овинат альтернатива спекторию?
Сай качает головой.
— Совсем наоборот. Мне кажется, симптомы, которые проявляются у людей, очень похожи на симптомы ломки, когда лечишь зависимость от корня Овината. Похоже, наши граждане страдают от ломки, но я не могу сказать, от чего у них зависимость. Также, как все еще не могу сказать, почему доза введенного спектория помогает им. Это мощный эликсир.
Тарик проводит рукой по волосам.
— Хотите сказать, что они страдают от ломки, которая ведёт к смерти?
— Боюсь, что так и есть. И это ещё не все.
— Говорите.
— Так как спекторий в конечном итоге истощается, думаю, что после инъекции его действие в теле пациентов тоже постепенно ослабеет. Боюсь, это лишь временное решение. Я просто пытаюсь сказать, что нам необходим постоянный запас спектория, не обязательно для того, чтобы обеспечить энергией город, а скорее, чтобы обеспечить энергией его граждан.
Постоянный запас спектория. То, чего у них никогда больше не будет, если только… его глаза устремляются на Сепору.
— Не волнуйся, Сай. Мы с Сепорой работаем над решением этой проблемы, не так ли?
Но она не отвечает, лишь слегка приподнимает подбородок. О, как же он может доверять ей, если она ведет себя так?
— Сай, мне ненавистна мысль, что приходится
— Конечно не против, Ваше… Тарик. Пожалуйста, следуйте за мной.
Он ведет их на юг через обычный лабиринт залов, арок и лестниц, пока они не подходят к двойной деревянной двери. Видимо, для работы Сая выделили дополнительное пространство; Тарик радуется, что комната, в которую они вошли, большая и кипит работой. По меньше мере двадцать кроватей расставлены у стен на расстоянии двух вытянутых рук друг от друга. В каждой кровати лежит человек и у каждого присутствуют явные симптомы Тихой Чумы. Другие Целители приходят и уходят, некоторые приносят кувшины с водой, другие чистое постельное бельё, но больше всего дымящиеся чаши с разжиженным спекторием, который в тусклом освещении светится пурпурным светом.
Сепора застывает.
— Я не хочу на это смотреть.
Тарик мягко хватает ее за руку и снова поражается, что ее прикосновение внезапно посылает по его телу дрожь и тепло. Он пытается понять ее реакцию, хоть что-то, что указывало бы на то, что она испытывает то же самое, но его восприятие Лингота не даёт ему никаких подсказок.
— Мне кажется, будет только справедливо, если вы увидите больных, — говорит он. — Король этого бы хотел.
Очень. Она должна увидеть своими глазами действие Тихой Чумы, должна увидеть скорость, с которой та пожинает свои жертвы, а как спекторий возвращает их к жизни. Она должна связать с чумой лица, должна видеть лица тех, кто не сможет выжить без этого элемента, источник которого она держит в секрете.
Она медленно и прерывисто втягивает воздух, но, когда спокойно выдыхает, Тарик чувствует, что она готова к сотрудничеству. Сай приглашает их последовать за ним в угол комнаты, где на лежанке лежит мужчина средних лет. Тонкое льняное покрывало наполовину укрывает его ноги, а частично сползло на пол. Его пустой взгляд, устремленный в потолок и поверхностное со свистом дыхание создают впечатление, что он сосредоточен на том, чтобы не умереть. Высохшая кровь коркой покрывает его кожу вокруг ноздрей, уши и уголки рта, а губы покрыты свежей кровью. Однако, насколько известно Тарику, это не ничего общего не имеет с симптомами ломки, при лечении зависимости от корня Овината. Сай верит в свою теорию, но Тарик в ней не уверен.
Это зрелище не оставляет Сепору холодной. Тарик видит это по её напряжённой осанке выпрямленным плечам и слегка вздернутому подбородку. Все это прямо-таки кричит ему, что она поражена, но вместо того, чтобы смягчиться, она пытается ожесточить сердце к ситуации мужчины. И он больше не уверен, было ли правильно приводить ее сюда. Он знает, насколько Сепора упряма, и, если она вбила себе в голову не помогать ему, то останется при своём решении.
Необходимо более сильное средство давления.