Немного солнца для Скарлетт
Шрифт:
– Дорогой, я тебя не узнаю. – Она действительно была удивлена поведением мужа.
– Я сам себя не узнаю. – Тот улыбнулся. – Мне важно, чтобы этот фильм победил.
– Дорогой, у нас заканчиваются деньги? – рассмеялась Анна. – И вся надежда на прокат?
– Нет, деньги у нас не заканчиваются. Просто я хочу, чтобы ты победила. Мне необходимо, чтобы ты победила.
– Я люблю тебя, Гроув. Что бы ты ни думал по этому поводу.
Анна улыбнулась мужу. «Ты меня не любишь, но нам вместе хорошо. Мы вместе не только команда, мы – соратники. А это, пожалуй, важнее, чем любовь. Но я хочу детей. А потому…» – думал Гроув.
– Анна, никуда не уезжай из дома до начала фестиваля. Не удивляйся, если здесь появятся журналисты и фотографы. Делай вид, что не догадываешься об их присутствии. Одним словом,
– Поняла, – кивнула Анна. Она доверяла мужу.
Сейчас она стояла на балконе и прикидывала, сколько же фотографов на той маленькой яхте, которая уже битый час дрейфует у входа в их заливчик.
«Ну что ж, придется изображать затворницу». Анна прикурила сигарету, уселась в небольшое кресло и прикрылась пледом. Весенний воздух пах цветущей мимозой и был по-утреннему свеж. Анна еще какое-то время смотрела на море, потом погасила сигарету и взяла в руки журнал. Но читать ей не хотелось, ей хотелось закрыться от объективов.
«Дорогая, дай им возможность последить за тобой. Пусть охотятся на тебя. Но дом не покидай, оставайся только на виду. Интерес надо поддерживать», – наставлял жену Гроув. И Анна каждое уторо сидела на этом маленьком, залитом солнце балкончике, но лицо ее было скрыто очками и развернутым журналом. «Посижу немного и уйду в комнаты», – думала она, но, как только она закрывалась журналом, она начинала думать о том, что уже давно ей не давало покоя. Она думала о своей любви к Дику Чемнизу.
Когда-то любовь проверяли временем и расстояниями. Любовь проверяли путешествиями, лечениями на водах и экспедициями в горы. В наше время так стало просто преодолевать километры, а время предстает донельзя сжатой пружиной, что испытать чувства стало совершенно невозможно. Географическая доступность и относительно дешевые билеты – вот причина необдуманных, импульсивных поступков. Анна сыграла равнодушие на съемках фильма. Анна с превосходством смотрела на всех, кто ожидал романтической развязки и потирал руки в предвкушении семейной драмы. Анна доказала, что она профессионал, но Анна не смогла заглушить в себе любовь. Она по-своему любила и уважала мужа, но страсть, в которую превратилось увлечение, не отступала, и чем увереннее Анна играла равнодушие, тем изнурительнее была ее внутренняя борьба.
Закончились съемки, Гроува держали в Париже дела, а Анна стала завсегдатаем театра, где играл Дик. Она придумывала себе дела в Штатах, только чтобы не пропустить спектакля, в которых участвовал Дик. Она посещала концерты и встречи с его участием. Съемок в этот период у нее не было, но были рекламные контракты, были записи на студиях, были выступления в благотворительных акциях. Но если было необходимо увидеть Дика, она прилетала с другого конца света, бросая дела, заставляя ждать партнеров. В ее душе поселилось беспокойство влюбленной – вечные опасения, подозрения. Она терялась в догадках, строила предположения и пыталась предвосхитить шаги Дика. Анна следила за ним, за его карьерой, за его растущей славой. Она читала все его интервью, смотрела записи его спектаклей. Но она помнила, что за ней тоже могут следить – ее имя было на слуху, а потому она была осторожна, хотя это и выматывало ее. Последние полгода она жила двойной жизнью и, как разведчик, боялась разоблачений.
Что она получила взамен? Как себя вел он, этот молодой мужчина, который был достаточно умен, проницателен и обладал характером скорее деликатным, нежели грубым. Ей казалось, что она получила все богатства света. При виде его худощавой фигуры, при взгляде в его темные глаза она ощущала себя всемогущей и счастливейшей из женщин. Анна теперь была благодарна Майлзу, который потребовал сдержанности, который заставил ее отказаться от быстрого триумфа, тем самым продлив это изумительное чувство любовной победы. Теперь Анна получала взамен радость встреч, которая подогревалась разлукой. Она получила любовника, который был красив, молод, известен и поэтому… в любой момент мог ускользнуть от нее.
По указанию Гроува все участники фильма должны были приехать накануне конкурсного показа. Никаких встреч с прессой, никаких гуляний по знаменитой набережной и долгих обедов в местных ресторанах. Слово Гроува было законом, к тому же каждый хотел, чтобы
Соблюдая ежедневный ритуал появления на балконе, она использовала этот небольшой отрезок времени, чтобы побыть наедине со своими мыслями. «Дик приедет на фестиваль. Он будет здесь. И мы будем вместе стоять на красной дорожке, будем фотографироваться, давать интервью. Мы опять будем вместе, но как, как устроить встречу?! Как сделать так, чтобы свиданиям никто не помешал и чтобы ни о чем не пронюхали газетчики?!» – думала Анна и строила планы, как оказаться наедине с ним.
– Дорогая, потерпи еще немного, время твоего затворничества заканчивается. – Довольный Гроув как-то утром принес ворох свежих газет и журналов. – Все гадают, почему мы поселились здесь. Почему ты не показываешься на публике. И знаешь, какие предположения высказываются?
– Какие же? Кстати, тебе налить кофе? Я уже не могу завтракать в одиночестве, – отозвалась Анна.
– Налей, пожалуй! – Муж сел напротив Анны. – Все думают, что это я прячу тебя. И делаю это потому, что ты страстно влюблена в Дика Чемниза.
– Да ты что?! – только и смогла произнести Анна.
– Представь себе.
Гроув вдруг стал серьезным, или это только показалось Анне?
– Что за ерунда! – Анна наклонилась над столом. Ей совсем не хотелось, чтобы муж заметил ее смущение.
– Ну, как сказать, – вдруг произнес Гроув, – как сказать…
– Что ты имеешь в виду?
– Понимаешь, я подкинул эту идею. Так, осторожно. Она имела успех. Только ленивый не перепечатал мои слова, которые я якобы кому-то сказал.
– А ты этого не говорил?
– Говорил. Но сказать можно по-разному. Иногда достаточно намекнуть. И не уточнять – имеется в виду фильм, сюжет или реальная жизнь. Можно просто не ответить на конкретный вопрос, а высказать предположение.
– Зачем ты это сделал?
– Анна, нам нужен успех. Большой и шумный. Нам нужно внимание.
– Почему ты вцепился в этот фильм? – Анна впервые задала этот вопрос.
Гроув промолчал, а потом, глядя ей в глаза, ответил:
– Анна, я хочу детей. Я очень хочу детей. И, по-моему, победа на этом фестивале отличный повод дать себе отдых. Я хочу, чтобы это был твой последний фильм. Родишь ребенка, а там посмотрим. Захочешь, вернешься в кино.
Анна онемела. Она никак не могла предположить, что муж осмелится решить за нее.
– Тебе надо было спросить у меня. Ну так, на всякий случай.
– Надо было. Но я знал, что ты мне не откажешь в такой малости. – Гроув лукаво улыбнулся.
А маленький городок, где ежегодно проводился фестиваль, гудел, шумел и не спал по ночам. В эти дни в нем можно было встретить знаменитостей, начинающих актеров, неудачливых сценаристов и режиссеров, которые искали деньги для будущих «шедевров». Этот город превратился в базар, на котором торговали всем, что может предложить человек: красотой, умом, талантом. Город уже забыл о своих жителях – они растворились среди приезжих, таких шумных, цепких и бесцеремонных. И местные жители мстили им за это, наказывая баснословными ценами за самые незначительные услуги. Дик появился в городе, как и было велено Гроувом, вечером, накануне показа. Он поселился в заранее снятом номере небольшой гостиницы, стоящей вдалеке от центра. Кроме него, в этом месте из съемочной группы никто не жил. «Это хорошо!» – обрадовался Дик. Он не был слишком общительным, ему не улыбалось провести вечер в бесполезных обсуждениях шансов, которые имеет та или иная картина. Он вообще относился к затее Гроува снисходительно, мол, хозяин барин и я буду участвовать в этом только до тех пор, пока мне лично это не будет мешать. Дик Чемниз понимал, что Гроув хочет увести жену из кино. И, уже изучив Анну, он скорее сочувствовал ее мужу. Анна была не только импульсивна и эмоциональна, у нее был сильный характер. Сладить с ней было тяжело. А потому вместо относительно спокойной семейной жизни Гроувы имели беспокойное хозяйство и необходимость ломать себя, подстраиваясь друг под друга. Теперь Дик понимал, что подстраивался в основном Гроув.