Немые вопли
Шрифт:
Станет она сорить деньгами ради бесполезных разговоров!
«Если бы я знала, где он теперь! — думала она, возвращаясь домой. — Может быть, он нуждается во мне, а я сижу здесь в полном неведении…»
Дома никого не было, когда она вернулась. Она пошла в свою комнату и еще раз перечитала письмо, но это не прибавило ей ясности. Она не умела читать между строк, как это делал Натаниель.
«Если бы я могла вступить в контакт с ним…» — подумала она. И в тот же миг у нее екнуло сердце. Она вступила в контакт? Может быть, она умеет
О, нет, ей это было не свойственно! Эллен никогда не замечала у себя телепатических способностей.
Но Натаниель сказал, что она более чувствительна, чем все остальные.
Да, в самом деле… Она притягивала к себе души несчастных. Но Натаниель был живым. Она надеялась на это.
Предприняв робкую попытку передачи мыслей на расстояние, она с усмешкой остановилась: нет, на это она была не способна!
А в это время Натаниель, отсутствующий уже пять дней, был близок к решению проблемы. И никто не искал его. Не будет ли слишком поздно?..
Все приняло серьезный оборот. Натаниель был сильным, его сверхчувственные способности были велики. У нее же была только крупица этих способностей. Он часто говорил о том, что нужно сосредоточиться…
Родители должны были вернуться не скоро, дом был теперь в ее распоряжении.
Эллен решила основательно взяться за дело. Она должна была знать, нуждается ли в ней теперь Натаниель.
Она была не чужда йоге и медитации и знала, как нужно расслабляться и очистить мозг от ненужных мыслей.
Возможно, возможно, ей это удастся! Ведь даже, если ее способности и минимальные, Натаниель может оказаться достаточно сильным для того, чтобы уловить ее сигналы или как это там называется.
Она села на коврик, прислонясь спиной к стене и держа в руке письмо Натаниеля.
Это не было чисто индийской позой, но для нее это была расслабляющая поза, а это было главное. Раньше она пыталась расслабляться и в лежачем положении, но при этом всегда засыпала, так что теперь такой способ не подходил. И она начала длительную процедуру постепенного раскрепощения тела, и когда все, за исключением мозга, сердца и легких, перестало ощущаться ею, словно ей и не принадлежа, она начала расслаблять мозг.
Натаниель, Натаниель… На-та-ни-ель… безмолвно повторяла она снова и снова, чувствуя, что все глубже и глубже погружается во тьму.
Иногда в голове ее пробегала мысль: «Господи, как все это смешно выглядит! Зачем я все это делаю?» И вся ее внутренняя работа шла насмарку. Но, начиная все сначала, она с каждым разом все глубже и глубже погружалась в свое сознание.
Она не решалась открыть глаза, и к тому же была в своих мыслях так далеко, что больше не замечала ничего вокруг. Она не замечала, что уже в течение получаса ее состояние меняется. Тело стало казаться невесомым, словно парящим в пустоте, мозг расслабился. И началась следующая фаза: концентрация.
Она мысленно представила себе своего друга, каким
Натаниель, Натаниель, где ты? Ответь мне, умоляла она, и концентрация ее мыслей была настолько велика, что она ощущала зуд в затылке, а письмо, которое она держала в руке, казалось ей тяжелым, как свинец. В голове у нее была пустота и мрак, тело было безжизненным…
И тут в прихожей зазвонил телефон.
Нет, нет, нет, нет!
Как она могла быть такой дурой!
Почему она не выдернула телефонный шнур?!
Медленно, с великим трудом, преодолевая физическую боль, она вернулась к действительности. Вся ее работа оказалась напрасной. Но игнорировать телефон было невозможно. Ведь кому-то нужно было ответить.
Медленно, преодолевая сопротивление собственного тела, она встала.
Звонила дама, которой нужна была мать Эллен. Записав номер телефона, Эллен положила трубку. И в ярости выдернула шнур.
Но она не могла начать сначала всю процедуру. Опустившись в прихожей на стул, она закрыла лицо дрожащими руками.
Она чувствовала такое разочарование, что ей хотелось плакать. «Прости меня, Натаниель, прости, я не знала, получится ли это у меня, но, во всяком случае, я зашла довольно далеко…»
И она заплакала навзрыд.
Слезы лились и лились, и она понимала, что плачет, в основном, от физической усталости. Она совершенно вымоталась, проводя этот эксперимент.
Прошло некоторое время, прежде чем она поняла, что не одна.
Неужели она еще и забыла закрыть входную дверь?
Вынув носовой платок, она вытерла глаза и высморкалась. Слезы больше не затуманивали глаза.
Какая досада! Ужасно досадно, когда тебя видят в таком состоянии! Сидеть в прихожей и рыдать!
— Извините, — всхлипнула она и подняла глаза. Хотя сама она полагала, что, кто бы это ни был, родители или посторонний человек, ему следовало вести себя тактичнее, а не просто стоять и пялиться на нее!
Это был молодой, совершенно незнакомый ей человек. Но какой симпатичный!
Одет он был очень просто, почти бедно. Светловолосый, на вид немного застенчивый, с сияющими голубыми глазами. Да, эти глаза светились такой добротой, что Эллен чуть было снова не расплакалась. Она встала и удивленно произнесла:
— Что тебе нужно?
Сначала он просто посмотрел на нее с мягкой улыбкой, потом сказал:
— Я хочу, чтобы продолжала.
— Что продолжала? — растерянно спросила она. — Я не понимаю.
— Ты единственная, кто может помочь теперь Натаниелю. Сделай это! Попытайся продолжать это и найди его!