Ненаучный подход
Шрифт:
Пахло от стражника незнакомо. От городовых, что Винса, бывало, ловили в Перевальске, несло дешевым табаком, потом, прогорклым маслом и ваксой. А у этого запах был свежим, будто рубаха морозным утром на веревке сохла.
Вот тут Винс и заорал. Что орал – сам потом не помнил. Но про «волков позорных» точно помянул. И про то, что все разборки ему по барабану. До фонаря. Вдоль подола распоследней шлюхи. Потому что деловые месятся, за что – непонятно, а он человек честный. Просто отдохнуть присел.
Следак Винса на землю поставил, но приглядывал, чтоб не удрал. Ага, удерешь тут,
Городовые, что со следаком приехали, на пожарище пялились, Винсу ноль внимания. Видали они таких, орущих. На начальство глянули – вразумить, мол, дурачка малолетнего?
Следак только башкой белобрысой мотнул – не трожьте, сам разберусь.
Винс быстро выдохся орать. Слов ругательных он не так чтобы много знал, а повторяться неловко было.
Только когда следак его обыскал, нашел ножик плохонький (что было – то Винс и стянул, без ножа совсем швах) и книжку забрал, Винс чуть не расплакался. Сдержался, не след мужику реветь, зато икать начал. Так и проикал до самого города.
Вернуть не просил. Бесполезно.
***
Виктор Берген, следователь гнездовской стражи, со стуком поставил на стол кружку с горячим компотом и положил рядом завернутый в салфетку еще теплый пирог.
Винс даже ухом не повел. Спал, укутавшись в потертый плащ городового.
Вчера допрашивать пацана было бессмысленно. Он стучал зубами, наотрез отказывался расставаться с промокшей насквозь одеждой, а на все вопросы икал и мотал головой.
Виктор всерьез подозревал, что мальчишка только пытается изобразить дурачка. Слишком уж богатый словарный запас он продемонстрировал в момент поимки.
Можно было, конечно, обойтись с ним, как с любым другим задержанным, – скрутить, переодеть в арестантский балахон и закинуть в камеру, но следователь поступил иначе. Велел выдать пацану какое-нибудь одеяло потеплее, покормить и запереть в допросной.
Утро вечера мудренее.
Рассвет Виктор встретил на пожарище. Проливной дождь сменился гадкой серой моросью, под ногами чавкала грязища, а от реки тянуло ледяным ветром. Февраль норовил изобразить весну. Выходило так бездарно, что лучше б намело сугробов.
Дом выгорел почти дотла, следы вокруг него смыло ливнем, ничего полезного, скорее всего, не найти, как ни осматривай место преступления. Но протокол есть протокол. Нужно со всем тщанием покопаться в обгоревших остатках, угваздаться в саже и вытерпеть все подколки эксперта. Как-никак, минимум четыре трупа.
Артефакт показал слабый фон стихийной магии. Судя по всему, это были осколки фонарей. Полезная штука для контрабандиста, проторившего дорожку из Гнездовска в Империю через пещеры под хребтом. Расследованию же от них никакого толку, мага вызывать не имеет смысла.
– Тяжела судьба судмедэксперта, особенно зимой… – мастер Николас напевал вроде бы себе под нос, но так, чтобы слышала вся округа. – Но тружусь с улыбкой я, – с довольным видом хмыкнул он и махнул городовым.
– Извольте полюбопытствовать, господин следователь, – пригласил эксперт Виктора, когда парни унесли обугленные доски, бывшие недавно мебелью. – Тело почти не повреждено пожаром. Повезло нам, покойник на себя шкаф уронил – пока еще не был покойником, понятное дело… Череп расколот, по лицу не опознать, но как вам вот это?
Мастер Николас пинцетом поддел широкий рукав рубахи мертвеца и показал Виктору татуировку на его предплечье.
Виктор пристально посмотрел на серый рисунок, в котором угадывалась роза ветров, и негромко выругался.
Мастер Николас приподнял брови, выражая недовольство бурной реакцией и осуждение выбранного лексикона.
Следователь повторил еще раз, добавив несколько подробностей. В вольном переводе его речь звучала бы примерно так:
«Какая незадача, что Иван по кличке Шкипер, контрабандист и душегуб, был убит сегодня ночью. Я с арест-командой опоздал всего на пару часов. Сколько работы проделано впустую! А теперь вместо заслуженного отдыха придется разыскивать убийцу этого нехорошего человека».
– Не упражняйтесь в красноречии, господин следователь, не на рыцарском турнире в лошадиное дерьмо вляпались, – покачал головой эксперт.
– Извините, вырвалось. Спасибо.
– Магический фон хоть и слабенький, но мало ли? – мастер Николас перешел на деловой тон. – Везите останки нашему светилу колдовской экспертизы, не тащить же сюда будущего профессора. – И добавил со смешком: – Пусть Анька хоть ненадолго отвлечется от диссертации, а то совсем света белого не видит.
– Подкопченный труп, несомненно, порадует госпожу Мальцеву, – неосмотрительно фыркнул ему в тон Виктор. И тут же об этом пожалел.
– Отдых – это смена деятельности! – наставительно сообщил мастер Николас. – Ты же в страже отдыхаешь от великих свершений и прочих высокодворянских заморочек? Звали в рыцари вернуться – не пошел. Баронессой соблазняли – отказался . Ждешь, пока Император лично в Гнездовск приедет тебя уговаривать?
Виктор не ответил. Равнодушно отвернулся и махнул рукой кучеру труповозки – подъезжай, пора. Велел нижним чинам грузить тела, коротко попрощался и уехал допрашивать единственного свидетеля. Казалось, следователь не расслышал последние слова эксперта.
– М-да, – чуть слышно вздохнул ему в спину мастер Николас, – ты, похоже, ничего уже не ждешь. Раньше бы вскинулся, разозлился или отшутился, а сейчас…
Городовой, охранявший место преступления, проводил Виктора взглядом, покачивая в ладони завязанные прямым узлом два кованых гвоздя-костыля. Стражник мог поклясться – до того, как железки попали в руки следователю, это были просто бруски почти в мизинец толщиной. Теперь они были похожи на корявое украшение каминной решетки.
Перед дверью в допросную Виктор вздохнул и с нажимом провел ладонью по лицу. Он не спал почти сутки, промок и замерз, но срывать злость на пацане нельзя. Замкнется, откажется говорить – и все. Последняя ниточка потеряна. Тюрьмы он по малолетству не боится, да и не за что мальчишку сажать. Остается убедить, что сотрудничать со следствием для него намного лучше, чем молчать или орать.