Ненависть в наследство
Шрифт:
Дэнни взял кружку и отошел к стене. Поставил ее на пол и закурил.
— Что будет, — неожиданно спросил парень со шрамами на физиономии, — если вы с дамой утром не объявитесь?
— Ну, скажем, сюда явятся восемь — десять самых крутых техасских парней разобраться, что к чему, — негромко объяснил Дэнни. В глазах блеснул недобрый огонек, в голосе отчетливо слышалась угроза. Те беспокойно завертелись. — Да не бойтесь… к утру будем на нашей стоянке. Никто, — уже спокойнее закончил он, — и ничто нас не удержит.
Валявшийся на деревянной койке Шэйн приподнялся, не сводя глаз с Дэнни.
— Говорить-то ты здоров, парень. Кто ты такой? Может, сам Малыш? — ухмыльнулся он.
Дэнни неожиданно улыбнулся.
— Полагаю, что вы, ребята, заглядывали сюда раньше, — невозмутимо начал он. — Если так, то вспомните о визитных карточках, которые я здесь оставил. Так вот, я возвращался сюда после той прогулки в Линкольн и Руидосо… и у меня был случай оставить по себе память.
Ухмылка как по волшебству исчезла с физиономии Элмо Шэйна. Он бросил испуганный взгляд на стоявшего у огня верзилу. Это сообщение почему-то потрясло присутствовавших. Рут показалось, что доволен один Коротышка.
Разговор иссяк. Дэнни допил кофе и снова наполнил обе кружки.
— Шэйн, — неожиданно произнес он, — когда дама допьет кофе, как насчет того, чтобы уступить ей койку? Она малость устала.
Услышав свое имя, Шэйн удивленно воззрился на него. Долго молчал, потом кивнул.
— Угу, — промычал он, — ладно.
Дэнни докурил сигарету и растер окурок ногой. Услышанная от него новость поломала все их планы или по крайней мере зародила сомнения. Теперь они либо знали, кто он такой, либо поняли, что с ним надо считаться. Пока он не видел причин для беспокойства, но если двое из них под каким-нибудь предлогом выйдут наружу посовещаться, ждать от них можно всего. Когда вернутся, придется быть еще осторожнее.
Рут с неохотой прилегла, но на нее вдруг навалилась такая усталость, что она тут же забылась сном. Дэнни накрыл ее одеялом и уселся в ногах спиной к стене.
Прошел томительный час. Парень с изуродованной физиономией, пробормотав что-то насчет дров, вышел наружу. Верзила отправился следом за ним. Шэйн, откинувшись к стене, спал. Коротышка Олин, бросив последнюю чурку в огонь, наклонился к Дэнни и тихо проговорил:
— Поберегись! Здоровый малый — Кассельман. Но самый большой негодяй, сущий дьявол… это Красавчик Браун.
— А с кем ты?
Коротышка помрачнел.
— Только ради девчонки. Не терплю, когда обижают баб. Тем более дочку Гарни.
— Лады.
Дверь распахнулась, и оба вошли, бросив по охапке дров у огня. Кассельман посмотрел в сторону Рут.
— Аппетитный кусочек.
Дэнни медленно поднялся. В углу рта свежая сигарета.
— Держись от нее подальше, — предупредил он.
Кассельман повернул к нему свою огромную башку. Презрительно фыркнул:
— Уж не ты ли остановишь?
Красавчик остался стоять у двери. Дэнни спокойно кивнул.
— Остановлю, Кассельман, не сомневайся. Сделаешь шаг — убью. Стреляю от ноги и, будь уверен, не промажу. А что до Красавчика, — спокойно добавил он, — то, если не снимет палец с курка, уложу сейчас.
Кассельман расхохотался. Браун, ухмыляясь, глазел на Дэнни.
— Весь этот треп насчет трех скелетов нам до фени, — заявил Красавчик. — Нас на это не возьмешь.
— Ладно, — сказал Дэнни, — тогда слыхали когда-нибудь о пропавшем Лонигане?
— Лонигане?
Рут Гарни внезапно проснулась. Кто это сказал? Кому? Красавчик Браун побледнел, Кассельман медленно отошел от огня.
— Не может быть! — Оказывается, проснулся и Шэйн. — Мы слыхали, что…
— Закройся! — заорал Кассельман.
— Знаю, что вы слыхали, — негромко произнес Дэнни. — Вы слыхали, что на этот раз меня с ними не будет. Никогда не приходило в голову, что вас надули? Что ваш сообщник продаст вас ребятам из «Джи», а сам останется чистеньким?
Никто не произнес ни слова. Спустя минуту Кассельман подбросил в огонь пару поленьев. Шэйн многозначительно поглядел на него, потом на Красавчика Брауна.
— Я ложусь спать. — И повторил: — Поняли, ложусь спать?
— Думаю, — отозвался Коротышка, — неплохая мысль. Для всех нас.
Несколько минут все молчали. Девушка затаила дыхание, чувствуя царившее в хижине напряжение. Потрескивал огонь. Подняв небольшой столб искр, упало полено. Одно неверное движение могло превратить помещение в пронизанный пулями ад, из которого никто не выбрался бы живым. Это дошло и до Брауна с Кассельманом, ибо стрельба шла бы в упор.
Кассельман решительно сел и стал стягивать сапоги.
— Отдохнуть — первое дело.
Дважды за ночь Дэнни слегка вздремнул, но он сидел в тени, и никто не мог бы наверняка сказать, то ли он спит, то ли поглядывает из-под надвинутой на лицо шляпы.
На востоке едва посерело, когда он тронул Рут за сапог, тенью скользнув к кровати.
— Пора! — прошептал он, и она последовала за ним.
После спертого воздуха в плотно закрытой натопленной хижине в легкие бодрящим вином вливалась утренняя прохлада. Дождь прошел. На востоке солнце окантовало золотой полоской разрозненные облака. Дэнни быстро оседлал коней, и они помчались по степи.
Рут несколько раз оглядывалась на него.
— Прошлой ночью кто-нибудь называл Лонигана? Мне показалось, что я слышала его имя.
— Возможно, — ответил он. Лицо его осветило восходившее солнце. — По-моему, слышал это имя. — Он чуть заметно улыбнулся. — Они тоже!
До их ушей донесся стук копыт. Навстречу им скакали Калкинс и Ларедо Ли. Увидев, что Рут не одна, они осадили коней. Девушке показалось, что Дэнни за ее спиной дал им какой-то знак.
— У тебя все в порядке? — отрывисто спросил Калкинс. — Мы уже стали беспокоиться.