Ненавистный брак
Шрифт:
– Марфа исчезла вместе с ребенком, Лиза, – огорченно сказал он. – Федор и Магол ищут ее повсюду.
Снаружи раздался шум и чьи-то голоса. Кумазины вместе с Лизой и Дмитрием поспешили в прихожую. Дмитрий поддерживал сестру, а Фредерик держался поближе к жене.
– Дайте мне войти! – громовым голосом потребовал Карелин, пробираясь через толпу насмерть перепуганных слуг, старавшихся его остановить.
– О, господи, это Александр! – прошептала Лиза, вмиг узнав мужа по голосу. Ощутив новый прилив сил, она подбежала к двери. Растолкав прислугу, Александр вошел в дом Оболенских. Следом
– Сыночек! – воскликнула Лиза. – Сыночек мой!
– Да, это твой сын, – холодно, почти презрительно сказал Карелин. – Отдай ребенка своей барыне, Николай…
Николашка шагнул вперед и передал младенца Лизе. Та дрожащими руками крепко прижала ребенка к груди. Она плакала, и слезы капали на замурзанные пеленки, в которые был завернут слабенький, бледненький и, возможно, больной малыш, в котором едва теплилась жизнь. В этих слезах, рыданиях и поцелуях Лиза выплескивала всю свою нежность и материнскую любовь, потрясшую всех до глубины души. Александр стоял белый, словно мрамор. Дмитрий и Надя с двух сторон поддерживали Лизу, боясь, как бы она на радостях не лишилась чувств. Взволнованные слуги опустились на колени, а Николай, пал ниц пред госпожой и благоговейно лобызал краешек ее юбки.
– Я обещал вернуть тебе сына, и вот он с тобой, – промолвил князь и, сам того не понимая, шагнул к жене.
Лиза гордо вскинула голову. Такого высокомерия с ее стороны Карелин не помнил со времени свадьбы.
– Да, слава богу, он чудом выжил и теперь со мной, – холодно и столь же презрительно отчеканила она. – Наш сын… Нет, мой сын! Ты правильно сказал, это мой сын, и только мой. Тебе не было до него никакого дела… Ты хотел, чтобы он умер!..
– Лиза! – начал Александр, растеряв всю свою гордость, но княгиня не дала ему договорить. Она повелительно махнула рукой, приказывая замолчать. – Не приближайся, и даже не смотри на меня! Ты дал слово вернуть мне ребенка, и вернул его, но двигала тобой не любовь, а тщеславие, ведь ты продолжаешь считать меня виновной. Ты принес ребенка… и можешь уходить. Что ты ждешь от меня? На что рассчитываешь? Что я брошусь к твоим ногам, рассыпаясь в благодарностях?
– Я ничего не жду, даже твоего раскаяния. Да и напрасно, поскольку я продолжаю презирать тебя – с прежним высокомерием заявил Карелин.
– Мне не в чем раскаиваться, Александр, – Лиза еще сильнее выпрямилась и вздернула подбородок. – Когда-нибудь ты поймешь, что наделал. Презирай меня и дальше… мне все равно… Я тоже ненавижу и презираю тебя… Пока бьется мое сердце, я не забуду, как ты поступил со мной и с ребенком… А теперь убирайся… Между нами все кончено!
– Барыня!.. – робко начал Николашка, поднимаясь с колен.
– Я не барыня тебе, Николай, князь – твой барин! Встань и ступай за ним! – Лиза властно указала на дверь. – И запомни, Александр, нам с сыном ничего не нужно от тебя: ни имени, ни власти, ни богатства. Мой сын, как ты сказал, только мой сын!
Лиза взбежала по ступенькам вверх. С возвращением сына к ней вернулись силы, стойкость, достоинство и гордость. Надя пошла за ней. Александр рванулся, было, зследом, но резко остановился, потому что Фредерик преградил ему дорогу. Карелин поискал глазами
– Лиза только что выгнала меня из этого дома. Вы тоже с ней заодно? – надменно спросил князь, забыв, что это не его владения.
– Мы во всем поддерживаем Лизу, князь, – столь же высокомерно ответил Дмитрий.
– Дмитрий, позволь мне сказать кое-что, – Кумазин шагнул вперед и встал перед ним. – Видишь ли, князю угодно свести все к личным отношениям. Он считает себя непобедимым и хочет продолжить свои подвиги, убить тебя и Лаврецкого, но, возможно, он ошибается. Я не собираюсь отступать. Извольте, князь, я готов. Если Вы хотите мстить за только что испытанное унижение, к слову, вполне заслуженное, то я к Вашим услугам. Чуть раньше Вы оскорбили меня, и я сумею ответить Вам по всем статьям.
– Отлично. Пока императорский стяг реет над Киевом, дуэли запрещены, но у нас еще будет время... По правде говоря, граф, Вы, как соучастник этой лжи, тоже должны дать мне удовлетворение.
– У Вас нет повода вызывать нас на дуэль, князь, но я не откажусь скрестить с Вами шпагу.
– Я тоже буду иметь честь драться с Вами, господин Карелин, – добавил Дмитрий.
– Замечательно... – Карелин быстро вышел. Поспешая за князем, Николашка молча плакал: слова Лизы ранили его больней всего.
– Подавай экипаж, – велел Карелин, и Николашка беспрекословно бросился выполнять приказ.
Александр в гордом одиночестве стоял перед особняком Оболенских, поджидая экипаж. На землю опустилась темная, безлунная, сентябрьская ночь, и только резкий осенний ветер вольготно кружил по саду. Карелин помимо воли посмотрел на окна особняка, задаваясь вопросом, за какими из них находится комната жены.
Мысль о том, что он больше никогда не увидит Лизу, ранила его до глубины души, но гордость победила, и Карелин запрыгнул в экипаж.
– Гони лошадей, Николай. Я хочу как можно быстрее уехать отсюда.
Им пришлось вернуться на постоялый двор, чтобы расплатиться за комнату и забрать свои вещи. Александр вошел в комнату и застыл, недобро усмехаясь. В комнате его поджидала Наташа Маслова. Увидев князя, Наташа бросилась к нему в ноги, прося разрешения остаться с ним.
– Прости меня, не выгоняй из дома, прости! – рыдая, умоляла она, обняв колени князя. – Позволь остаться с тобой, я – единственная, кто тебя любит. Не злодейка ведь я, а Лизу убить хотела от ревности, любви и отчаяния. Не хотела я, чтобы ты правду горькую узнал, чтобы больно тебе было!
Александр, кривя губы, неподвижно стоял на месте и слушал Маслову.
– Александр! – Наташа застонала. – Неужели ты не понимаешь? Я узнала, что она неверна тебе, и хотела убить ее, чтобы ты не стал убийцей!
Александр резко тряхнул головой, словно старался отбросить прочь печальные, навязчивые мысли, и рухнул на лавку, стоящую перед грубо сколоченным столом.
– Ладно, – устало пробормотал он, сдаваясь, – сегодня же ночью возвращаемся в Карелинку...
Дмитрий втолковывал Лизе, что царь примет их завтра, и нужно составить прошение. Лиза, казалось,колебалась, неосмеливаясьпринятьрешение.