Ненавистный брак
Шрифт:
– Ты – сын мой, Александр, – истинный крест святой, – сын!
– Значит, это кольцо твое? – спросил он, расстегивая воротник рубахи и показывая простенькое, но самое дорогое для него колечко, висевшее на шнурке.
– Воистину так, мое.
Александр провел рукой по катиной голове и нащупал под волосами большой шрам.
– Из этой раны текла кровь той ночью? – спросил он, указывая на страшный рубец, след былого ужаса.
– Отсюда, и много еще откуда. На моем теле много рубцов сыщется...
– Но почему никто из деревенских не признал тебя?
– Из тех, кто меня знал, почитай,
– Матушка! – крикнул Александр и опустился перед Катей на колени. От вновь обретенной любви на его глаза навернулись скупые мужские слезы.
– Ты назвал меня матушкой... – из глаз Кати полноводной весенней рекой хлынули слезы. Они текли по ее щекам и падали на лоб опечаленного Александра, словно заново крестили его. – Так во имя этого прошу тебя – верни сына своей жене, искупи свой грех! Ради моих тридцатилетних страданий смилуйся над другой матерью, пожалей ее. Не заставляй страдать! – молила Карелина Катя.
Уверенность Александра пошатнулась. Он встал и заботливо усадил мать на грубо сколоченную лавку, а потом снова ласково погладил по растрепанным волосам.
– Неужто у тебя не осталось ни капли жалости? – спросила Катя.
– Как мне жалеть ее, если я до сих пор ее боготворю? Как сострадать, если любовь и ненависть затопили мою душу, и я задыхаюсь?
Александр услышал приближающиеся к дому шаги и голоса. Лиза вбежала в дом, не слушая тех, кто хотел остановить ее. Кто-то из крестьян сказал ей, что князь вошел в избу. Не ведая страха, Лиза отчаянно бросилась к мужу, угрожая, проклиная и умоляя разом.
– Александр, отдай мне сына... – простонала Лиза в безнадежной тоске. – Я хочу вернуть его... отдай мне сына!
– Хорошо, я найду его, – ответил Карелин, завороженно глядя на жену. – Это не мой сын, и я не имел права отбирать его у тебя. Я верну тебе ребенка, но вместе с ним ты получишь также мою ненависть и презрение! Я буду ненавидеть тебя до самой смерти!
Не владея собой, Карелин вышел во двор и затерялся среди растущих возле дома деревьев.
Совершенно обессилев, Лиза рухнула на деревянную лавку, стоявшую у стены. Она просидела так до глубокой ночи, и все это время рядом с ней были Катя и доктор. Не находя себе места от тревоги за сына, Лиза говорила без умолку, Катя же, напротив, была молчалива. Сжав губы, она неподвижно сидела, словно окаменев от снова накатившей на нее давнишней многолетней боли. Старая женщина еще чувствовала на губах вкус первых сыновних поцелуев вперемешку с горько-соленым привкусом слез. Она так мечтала избавить сердце сына от ненависти и жажды мести.
Нюшка, стоявшая чуть поодаль, первой услышала стук копыт быстро скачущей лошади и подбежала к княгине. Лиза, как ужаленная, вскочила с лавки и опрометью выбежала во двор. На пшеничном поле отчетливо выделялся конский силуэт. Уставшая лошадь подскакала к дому и остановилась, тяжело водя боками. Всадник еле держался в седле, повиснув на шее коня и крепко вцепившись в гриву здоровой рукой. Голова его была обмотана окровавленной тряпкой. Всадник с трудом сполз с лошади и, не удержавшись на ногах, упал на землю.
– Федор! – Лиза
– Жива, – облегченно выдохнул Лаврецкий. – Слава богу, жива и здорова! Господь меня услышал!
Из последних сил Федор чуть приподнялся и снова рухнул на землю, как подкошенный. Очень кстати подоспевший Лев Ильич, не теряя времени, занялся осмотром раны.
– Федор, ты снова ранен! – немного оправившись от ужасного потрясения, Лиза склонилась над Лаврецким. – Ты меня слышишь?.. Посмотри на меня!
Лаврецкий с трудом открыл глаза, и Лев Ильич помог ему подняться.
– Ох, Федор, Федор! – с горестным упреком воскликнула Лиза, – ты даже не представляешь, как дорого обходится мне твое легкомыслие и беспечность!
– Прости меня... Я хотел приехать сюда, чтобы поговорить с Александром... И вот я добрался до Карелинки и поговорю с ним... Я должен сказать ему, что ты не виновата...
– Александр презирает меня, – простонала Лиза, – он считает, что сын не его... Он отнял у меня ребенка! Я умоляла тебя уехать, держаться подальше от нас, но ты меня не слушал... А сейчас всё это бессмысленно, и все твои разговоры напрасны. Твое глупое упрямство заслуживает смерти!..
– Вот я и приехал сюда в поисках смерти... но перед смертью даю тебе слово, что князь будет молить о прощении за то, что оскорблял тебя... И еще... если он не может или не хочет вернуть тебе сына, то это сделаю я.
– Я не позволю тебе даже слова ему сказать, – Лиза в отчаянии разрыдалась. – Уезжай отсюда сейчас же... Не вынуждай Александра стать убийцей... ты и так натворил достаточно...
Со стороны дороги на Орловку, послышался приближающийся громкий стук копыт. Все трое подумали, что это вернулся Александр, и, не сговариваясь, пошли к дому, но вопреки ожиданиям, вовсе не князь примчался в Карелинку. У крыльца остановился экипаж Кумазиных. Едва Федор выехал за ворота, как дворецкий тут же доложил графу о его бегстве, и встревоженные супруги бросились разыскивать непутевого родственника. Обливаясь слезами, Лиза бросилась в объятия подруги, а Фредерик и Лев Ильич занялись Лаврецким...
Сам Карелин в это время находился вдалеке от дома. Он ехал вдоль границы, отделяющей его владения от орловских земель. Даже в такую непроглядно-черную ночь он узнал место, где встретил Марфу и Магола. Вот он березовый лесок с густыми зарослями лещины, и вот он бревенчатый домишко. Да и земля еще хранит следы их босых ног, и кучка недогоревших сучьев на месте, да и пепел потухшего костра еще не остыл. Но что это? Александр наклонился и подобрал с земли крошечный белый шерстяной носочек.
– Марфа... – позвал он. – Магол!..
Чудом вспомнив имена бродяг, Карелин громко выкрикивал их в надежде, что они где-то рядом, и услышат его. Но тщетны были его надежды – лишь ветер отвечал ему.
Александр закрыл лицо руками; в груди щемило. Перед глазами стояла вчерашняя ужасная картина, и он отчетливо слышал каждое сказанное им слово.
– Я велел вам убраться подальше, – сокрушенно вымолвил он с запоздалым раскаянием, – велел уйти на край света... Сказал, что не желаю видеть этого ребенка, велел не попадаться мне больше на глаза... Ну зачем вы меня послушались, зачем?