Ненавижу блондинов
Шрифт:
Мне семь, и я, насупившись, учу таблицу умножения. Бабушка терпеливо сидит рядом и помогает, хотя я уверена, ей хочется стукнуть меня чем-то тяжелым по лбу. «Ба, у меня не получается!» — обхватываю голову руками и взвываю. — «Не может не получиться, и ты должна это знать.» — гладит по голове и ставит передо мной чашку ее фирменного травяного чая и варенья из лесных ягод. «Делаем перерыв, а потом ты сходу все мне рассказываешь, договорились?»
Удивляюсь,
— Яр, — глухо произношу я, — что делать, если, если…? — закрываю лицо ладонями.
— Малыш, не думай об этом. — утешающе произнес.
— У нее уже был инфаркт полтора года назад, но тогда все обошлось. Мне страшно. Очень. — последние слова я практически проглотила.
— Осталось совсем немного. Уже подъезжаем. — сообщил с водительского сидения.
— Хорошо. — в очередной раз всхлипываю и тру дрожащие плечи. Прохлада в салоне отрезвляет, но холод окончательно загоняет в коматозное состояние.
— Приехали. — паркуется и выходит из машины, схватив с заднего сидения джинсовую куртку. Открывает дверь мне и протягивает руку. Принимаю ее и вылезаю из машины.
— Руки. — проносится над ухом. Словно послушную куклу, Яр закутывает меня в куртку и ведет в приемное.
— Ты пойдешь со мной? — цепляюсь за него, будто за последний шанс пережить эту ночь.
— Конечно. Я что, просто так прокатился? — прижимает меня еще сильнее к себе.
— Спасибо. — машу на себя, чтобы охладить заплаканное лицо. — Ты не должен был… — начинаю.
— Все потом, моя хорошая. Потом. Обещаю, мы с тобой еще успеем со всем разобраться. — целует в макушку, даря частичку спокойствия. Даже думать не хочу о рациональной стороне вопроса. То, что еще несколько часов назад мы видеть друг друга не хотели, сейчас не играет совершенно никакой роли. Сейчас мной управляют лишь эмоции. И им нужен Яр. Он и его непосредственное присутствие.
— Как фамилия бабушки? — не переставая придавать мне устойчивое положение, спрашивает.
— Вальковская.
Яр подходит к стойке ресепшена и узнает всю необходимую информацию. Кивнув медсестре, возвращается ко мне.
— Пойдем, нам на второй этаж.
Мы поднимаемся наверх, проходим по почти пустому коридору, где только в углу сидит мужчина лет сорока и истерично смеется. Ярослав открывает еще одну дверь, и мы застаем то, что разбило мою недолгую жизнь на «до» и «после».
До меня доносится лишь одно слово врача: «остановилось» и пронзительный вскрик моей мамы: «мама, нет!». Папа подхватывает ее и ведет к стульям. Я понимаю, что это конец, и начинаю оседать на пол. Если бы здесь не было Ярослава, то я бы точно упала в обморок.
—
— Ба. — вою Яру в плечо, сжимая до побелевших костяшек пальцев футболку.
— Моя маленькая. — прижавшись губами к виску, укачивает словно ребенка.
— Не может быть. Этого просто не может быть! — истерично хриплю.
— Спасибо. — доносится будто бы фоном.
— Моя хорошая, выпей это. — одной рукой гладя меня по волосам, второй держит стакан с чем-то. — Это успокоительное. — поясняет, поднося лекарство ко рту. Я практически не чувствую горького вкуса. Кажется, прежде, чем я скатилась к полному безразличию, прошла целая вечность. Две женщины, мать и дочь, сидели, поддерживаемые лишь духом своих мужчин, и переживали смерть третьей из них. Той, что была матерью им обеим.
— Ты как, малышка? — спросил Яр, кто за эти несколько часов ни разу ни в чем не упрекнул меня.
— Очень плохо. — посмотрела в серые глаза, что отзывались сейчас моей рвущейся наружу болью. — Очень тяжело здесь. — показала на сердце.
— Иди к родителям. — ссадил меня с колен. — Вы нужны друг другу, а я схожу за кофе и вернусь. — невесомо поцеловал в висок и вышел.
— Мам, пап. — обессилено пробормотала, ища поддержки в самых близких.
— Дочь. — прошептала мама, вставая со стула и обнимая меня. За все то время, что мы находимся в больнице, это — наши первые слова друг другу.
— Как это произошло? — у нас обеих красные, опухшие глаза, ужасно слезящиеся от сухости и бессонной ночи.
— Мне позвонили из больницы — сказали, что ее привезли сюда. Бабушка сама вызвала себе скорую, а потом написала мне сообщение: «Я люблю вас». Она же только недавно научилась, когда я ездила к ней в последний раз. — мама улыбнулась, находясь на грани того, чтобы снова разрыдаться. Но, по всей видимости, успокоительное не позволило ей это сделать. — Я сразу сорвалась с работы, но, когда я приехала, она уже была в реанимации, и меня не пустили.
— Я был на операции, когда Оля позвонила, и чисто физически бы не смог сразу приехать. — к нам подошел папа. У него боже был дико усталый вид.
— Когда ты последний раз спал? — спросила, не на шутку начав переживать за самочувствие родителя.
— Около двух суток назад. — взъерошив темные короткостриженые волосы, произнес папа. — Тот парень, это Яр, да? — задал вопрос, который немало волновал его.
— Да. Он очень мне помог. — повернулась в сторону, откуда возвращался Яр.
— Здравствуйте. — подошел к нам. — Ольга Станиславовна, Алексей Романович, примите мои соболезнования.