Ненавижу эту роль
Шрифт:
Стивен закрыл глаза и выдохнул, играя желваками, резко развернулся и пошел к месту съемки. Стеф догнала его, сочувственно толкнула плечом и очень тихо сказала:
— Не парься, потянем время. Сыграем как хочешь ты, а потом будем тупить и изображать тугих — все равно времени мало, при плохом свете они снимать не будут.
Парень остановился и с подозрением посмотрел на нее, прищурился:
— Саботаж?
Она поиграла бровями, невинно поджала губы:
— Вольная трактовка указаний. — Он фыркнул, она понизила голос: — Как ты хочешь это сыграть?
— Не пошло, — рыкнул он, нервно осмотрелся, сунул руки в карманы. — Понимаешь, так, как будто… ну ты же слышала песню. По сценарию мы тут изображаем двух идиотов, которые друг друга любят, но никак не могут словиться, а теперь мы вроде как встретились, ну и… — он замялся, их позвали с площадки, Стив выровнялся и медленно пошел, напоследок угрюмо буркнув: — Главное — без пошлятины.
— Хорошо, — она кивнула, внутренне собираясь и готовясь.
Когда режиссер увидел их рядом, то сначала попросил Стеф подняться на цыпочки, потом ей быстренько построили низкий помост из ящиков, позволяющий сократить разницу в росте так, что ей практически не приходилось задирать голову для того, чтобы посмотреть в его глаза. Вся сцена состояла из короткого движения навстречу друг другу и замирания практически нос к носу. Снимали крупный план, Стефани старалась не подать вида, насколько ее это смущает. Прямой взгляд Стивена заставлял сердце биться часто и сильно, дыхание прерывалось, она дубль за дублем пыталась с собой совладать и успокоиться, но результат не нравился ни Стиву, ни режиссеру. Когда он в очередной раз распинался, описывая те чувства, которые хочет увидеть, Стивен тихо позвал ее, прикоснувшись к руке чуть выше локтя:
— Стефани, — она вздрогнула от прошившего руку разряда, подняла взгляд, тут же опустила, чувствуя как его пальцы проводят горящую дорожку до плеча, по шее, мягко гладят ее щеку. Он наклонился к ее уху, зарываясь лицом в пышные волосы, зашептал, пуская по шее мурашки: — Успокойся и соберись, скорее всего, это будет последний дубль. Дыши медленно и глубоко, слушай море… Хорошо, — она почувствовала щекой его улыбку и не смогла сдержать свою. — Отлично. А теперь возьми меня за руку.
— Зачем? — тихо ответила она, — все равно не видно будет…
— Возьми, так надо. — Она нащупала его руку, ледяную и дрожащую, сжала в инстинктивной попытке согреть. Он опять улыбнулся: — Закрой глаза. Представь, что ты в тишине и в темноте, сделай шаг назад, — она отступила, он стал одной ногой на ее ящик, продолжая прижиматься щекой к ее щеке. — Сейчас я отодвинусь, ты откроешь глаза и медленно сделаешь шаг ко мне, а я — к тебе. Не отпускай мою руку и ни на что не смотри, только на меня. Смотри мне в глаза и представляй, как я протягиваю тебе солнце, а ты его берешь.
В следующее мгновение он отодвинулся, а она сжала зубы, пытаясь взять себя в руки. Медленно открыла глаза, увидела на его лице мягкую улыбку, такую нежную, что сердце защемило от невыразимого желания подарить ему всю радость, которая только есть на земле… Он мягко потянул ее к себе за руку, она сделала медленный шаг вперед.
Их лица становились все ближе, его глаза притягивали и звали, магия его гипнотического голоса понемногу рассеивалась…
"Ты протягиваешь мне солнце… а я не имею на него права."
…и Стеф захлестнуло горчащее чувство вины, заставившее в последний момент с болью закрыть глаза и опустить голову. Она услышала тяжелый выдох Стивена, сжимавшие ладонь пальцы дрогнули и отпустили ее руку, оставив после себя саднящее чувство невосполнимой потери. Где-то совсем рядом ахнула женщина, Стеф вздрогнула, вспомнив, что они тут, вообще-то, не одни — вокруг толпится несколько десятков людей. Подняв испуганный взгляд на режиссера, она увидела на его лице шок и легкое смущение, но через секунду он взял себя в руки и хмуро буркнул:
— Снято, мать вашу… Собираемся.
Люди зашумели, стали расходиться, стилистка схватила Стеф за руку и потащила к фургону, молча и как-то неуверенно пряча глаза.
"Они все это видели. Боже, как стыдно…"
Оглянувшись через плечо, она рассмотрела Стивена, которого опять завернули в одеяло и повели в другой фургон, он смеялся и громко разговаривал с костюмером.
"Ладно, возьмем себя в руки и сделаем вид, что так и было задумано. Все порядке, это просто съемки."
Солнце почти село, сумерки скрадывали очертания скал, ветер с океана стал холодным. Стефани не спеша шла по пляжу, все замедляя шаг — ей нравилось то, что она видела, хотелось посмотреть на эту картину подольше. За спиной рабочие паковали оборудование, машины по очереди выезжали на дорогу и устремлялись в сторону города, все суетились и шумели… а впереди было только небо и краешек солнца, укрытого пурпурными полосами облаков, только тихий плеск волн, разбивающихся о крупные камни, только сидящий на этих камнях одинокий сгорбленный силуэт.
Она почти остановилась, не дойдя до него пары метров, но потом взяла себя в руки и сделала последние шаги, с независимым видом села рядом и протянула ему куртку. Стивен чуть улыбнулся и снял наушники, набросил куртку на плечи:
— Спасибо. Уже пора?
— Через десять минут выезжаем, — она уставилась в горизонт, пытаясь скрыть вдруг одолевшее смущение, парень шутливо толкнул ее плечом:
— Все в порядке?
— Устала, — поморщилась она, помялась, понизила голос, — ты обещал мне кое-что рассказать вечером.
— А уже вечер? — он с притворным удивлением осмотрелся, — надо же, действительно, — потер затылок, взлохматив мокрые волосы. — А что я должен был рассказать? Что-то про птичку?
— Про птичку, — криво улыбнулась Стеф, — и про то, откуда ты так много знаешь о том, что еще не случилось.
— Заметила, значит, — довольно улыбнулся он, опять повернулся к морю. — Понимаешь, Стефани… в мире бывают такие вещи, которые очень сложно объяснить, — он на миг скосил на нее глаза и фыркнул в пространство: — Кому я рассказываю? Ты это лучше меня знаешь… В общем, попытайся поверить в то, что я скажу, не меряя это рамками нормальности, ладно?