Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
Несколько мгновений Веркоохен стоит и смотрит в начале на парня, а за тем на меня, явно судорожно трясущуюся, прокручивая в голове угрозу парня. На лице снова слезы, и им нет счета за этот бешеный день! Нильс вновь переглядывается с парнем, а за тем со мной, пока я нарочно отворачиваюсь к окну, пропуская совсем тихий-тихий всхлип.
– А теперь Найл, послушай меня ты, – яро заговорил парень, ступив к парню и сократив расстояние меж их телами до минимума. – Еще хотя бы раз посмеешь прикоснуться к ней – и ты лично будешь иметь со мной дело, а ты знаешь меня – не пощажу! – цедит он сквозь зубы, а я с осторожностью поглядываю на Веркоохена и Найла. –
– Очнись, Веркоохен! Ты защищаешь англичанку! Ты, черт возьми, серьезно? – не спешил уходить Найл, продолжая провоцировать Веркоохена. Я слышу едва уловимый смешок и хмыканье парня, а за тем, он, к моему ужасу, поворачивается к одной из тумб, схватив с поверхности лежащий кухонный нож.
– А ты проверь, Хоран, – язвительно проговаривает парень, точно пугая блондина таким настроем. Найл, с несколько долгих секунд изучает Нильса своими светлыми глазами, прищуриваясь, не доверяя ему, но сдает попятную, ринувшись прочь из кухни. – Чертов трус! – донеслось от Веркоохена, а после в ответ послужил громкий стук входной двери.
Парень с резкостью разворачивается ко мне, усмехаясь и держа в руках нож, ступив на шаг ко мне, отчего я в ужасе вжалась в столешницу позади, округлив глаза.
– Теперь ты! – зловеще прошептал парень, сохраняя на своих губах плотоядную усмешку.
– Н-Нильс, – растерялась я, содрогаясь и трепеща перед парнем с ножом, что держал его довольно в решительно и готовой к наступлению стойке.
– Садись за стол, будем ужинать!
Подходит он ближе ко мне, но стает у раковины, откладывая нож и начав мыть руки с мылом. С меня выбился пораженный довольно громкий выдох облегчения.
Вот же черт!
========== Часть 27 ==========
Веркоохен, разогрев две полуфабрикатные порции в коробках в микроволновой печи, в ожидании стоит, задумавшись. Постояв без каких либо движений не менее пяти минут, он вытаскивает коробочки, раскрывая их и насыпая в одну из них перца и чесночного порошка, сверху добавляет кетчуп. Поставив одну порцию из нетронутой коробочки передо мной, я с удивлением разглядываю какой-то топчанный картофель, что полностью состоит из приправ и отдает резким запахом; так же там был рис в непонятной красной жиже, напоминающий томатный сок; и кусочки говядины, что мелко изрублены и в чем-то замешены, что отдает не менее острым запахом.
До этого часа мне кушать особо не хотелось, а то, что стоит передо мной – сложно назвать едой, оттого и аппетит пропал мгновенно, но только не у Веркоохена. Он берет вилку, довольно живо и даже с небывалым аппетитом потребляя эту гадость себе в желудок, однозначно впитывая в себя только соль и приправы с кетчупом.
Завтра я приготовлю полноценный завтрак, обед и ужин, лишь не питаться таким образом. Веркоохен замечает то, что я так и не притрагиваюсь к вилке, настороженно разглядывая продукты, что выложены в коробке не известного производителя да и самого происхождения.
–
– Прости. Мне стоило проверить холодильник, – так же спокойно и тихо говорю я, взяв вилку, и ковырнув ее в рис в пасте, пробую не скривиться, ложу в рот. На вкус еще отвратительней, нежели на вид! Как он может такое есть? – Я могу приготовить сейчас, хочешь? – спрашиваю я Нильса, который, видимо, был дико голоден и ел все, что видел.
– Завтра займешься готовкой, хорошо? А сейчас расскажи мне, что ты делала у миссис Робинсон, – заговорил Нильс вновь, отчего сердце пропускало сильные удары в груди. Кажется, я хотела, чтобы мы говорили за столом на разные темы? Теперь я хочу молчать!
– Просила другую комнату, – опуская глаза на стол, почти шепча, говорю я. Веркоохен, каким бы он, не уходил из блока, пришел он вполне уравновешенным, куда-то дев свою агрессию за считанные часы. Он защитил меня от нападения Найла Хорана, по совместительству его друга, и пригрозил ему расправой. И, похоже, сейчас он тоже волновался за меня, как и за мое самочувствие, часто кидая взгляд на ноющую от боли щеку. – Она мне отказала, сказав, что я прекрасно справлялась и прежде. Я разозлилась, и получился не большой скандал. Похоже, это видел и слышал сам Хоран, отчего использовал эту ситуацию, применив свою руку… и свою ногу.
– Почему ты всегда идешь напролом? Ты знала свой риск, причем я тебе довольно ясно объяснил его еще перед своим уходом, напугав тебя своими словами до тряски. И что я вижу, по возвращению? Тебя с синяками, Найла Хорана, и узнаю об этом инциденте с твоим ярым нравом, что имеет посыл против меня, – задумываясь, говорит Нильс, отложив недоеденную еду в сторону, как и саму вилку. Он продолжал держать контроль, и даже в его глазах не было ни единого намека на ярость. – И после этого всего ты просишь иного к себе отношения, Рози. Я тебя не могу доверить собственному одиночеству на пару часов, как ты делаешь опрометчивые и глупые поступки, что уже говорить о понимании и твоей вольности?
– Я не хотела этого всего, Нильс, – протянула я, поставив локти на стол и опустив голову, поддерживая ее руками. – Но я должна была попытаться это сделать, иначе сомнения мучили бы меня каждый день и ночь, – говорю и чувствую, как ком подобрался к моему горлу.
– А теперь тебя ничего не мучает? Ты выставила меня полным дураком перед моим другом, вынесла его жестокие удары, к чему даже я не прибегал, и очень разочаровала меня! Мне казалось, мы найдем общий язык, Рози! Этого ты желала, поступая так непринужденно, не задумываясь о последствиях?
Сейчас, когда он меня почти отчитывал за содеянное, я чувствовала себя ребенком, которому читали мораль его родители. Надо же, как точно привел пример Нильс! Я чувствовала настоящий стыд, понимая, что, не смотря ни на что, он действовал мне в защиту, огородив меня своей сильной спиной от своего жестокого друга.
– Прости, – выдавливаю я из себя, мучительно поднимая голову, поймав тяжелый взгляд голубых глаз. – Я должна сказать тебе спасибо, ты мне помог… И если бы ты явился позже, Найл точно бы порвал меня на кусочки, – произношу слова и стараюсь удержать слезы, впервые за вечер давая отпор своим эмоциям, хотя мое тело дрожало и кидало в жар.