Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
Мои зрачки расширяются, а глаза как будто увидели настоящего призрака. Щеки горят пламенем, а рот приоткрыт от испуга. Двери в туалет были на распашную, и я следую взглядом в зеркало, понимая, что Веркоохен вошел в дамскую комнату. Да что с ним такое? Я попросила свое личное время в уборной!
– Всего пару минут, Нильс, – качаю я головой, поворачиваясь в его сторону. – Дай мне пару минут побыть одной.
Парень ослушивается моих просьб, и я, роняя слезы, искренне не понимая, почему он поступает подобным образом. Он подходит ко мне, совсем близко, оказавшись в полушаге от меня, уложив на мои плечи свои тяжелые
– Я совсем не знаю, что с тобой происходило, Роуз. Но тебе не следует думать об этом, ладно? Ты можешь доверять мне, я не причиню тебе боли, – полушепотом говорит он, а я поднимаю взгляд на зеркало, разглядывая его голубые, как чистое летнее небо глаза…
Я шумно выдыхаю, прикрыв глаза от его слов. Он не ощущает этого, но меня сейчас разрывает на части чувства. Руками опираюсь об умывальник, сдерживая легкую дрожь. Он не мог говорить со мной подобным образом, он не мог мне говорить о доверии. Нильс лгал, бесчувственно лгал мне в глаза.
– Ты не можешь говорить о моем доверии и понимании, Нильс. Ты один из тех парней, кто хотел мне принести боль, и ты не оставляешь своих попыток. Видишь? – я поднимаю свои ладони, где царапины уже затянулись, но были свежими и без лейкопластырей. – Ты угрожал мне насилием, Нильс. Ты сам сказал тем вечером, что для тебя ничто не стоит насилие, помнишь? Как ты можешь теперь говорить о доверии? – мой голос сбивается к отчаянному шепоту. – Мне хочется видеть тебя хорошим, но ты делаешь все для того, чтобы доказать обратное, – от безысходности стираю слезы, которые практически скатились по щекам. Сейчас не время реветь, особенно в уборной с Нильсом. Это неправильно, но я не могу иначе. Мне отчаянно хочется ему доверять, быть с ним сближенной, но то, что он делает – отвергает.
И происходит уже давно приемлемая вещь в женской логике – сердцу не можешь отказать в чувствах, а мозгу не прикажешь в деянии других поступках и словах. Иногда хочется перестать быть собой. Перестать думать и не делать все по определенному плану. Быть такой… как он.
Чувствую на талии его теплую руку, которая слишком нежно обвила меня. Он вечно укладывает руки на мое тело! Как же мне это не нравится, но я не могу отстраниться, прослеживая сожаление со стороны Нильса. Я впервые позволяю парню так притрагиваться ко мне, проводить пальцами по плечам, спине, животу. Внутри все полыхает, а с наружи я дрожу от холода… Луи не был таким чувственным в прикосновении, и только иногда брал меня за руку, иногда обволакивал мои щеки и шею. Я совершенно не понимаю, почему я позволяю Нильсу поступать так со мной, зная, на что способен этот парень. Отлично понимая, что для него девушка – красивая куколка, с рассрочкой на пару часов или ночей.
– Тише, детка. Даже самая темная ночь когда-нибудь заканчивается и наступает яркий рассвет. Сейчас у тебя все хорошо, – шепчет он рядом с моим ухом, а я роняю всхлип. Зачем он это мне говорит? Зачем?! – Не беспокойся, выкинь все из своей головы. Жизнь не для того, чтобы стократно возвращаться в воспоминания.
– Ты путаешь меня в своей паутине, Нильс, – сквозь слезы говорю я. Поворачиваюсь к парню, который обескуражено, рассматривал меня. – Скажи мне правду. Какие у тебя намеренья на меня? – решительно спрашиваю я.
Я жду от него хоть какое-то разъяснительное слово, но он, молча, вытирает мои слезы с обеих щек, легко и обворожительно улыбаясь в ответ.
– Я лгал тебе, – неожиданно выговаривает Нильс. Я поднимаю свои глаза, непонимающе, доверчиво заглядывая в его, искренние, – я пугал тебя намерено. Я вспыльчив, но я никогда… Слышишь меня? Я никогда бы не смог прикоснуться к тебе против твоей воли. Это ужасный поступок, Роуз. Мне было важно твое согласие на право вмешаться в твою жизнь, иметь контроль, оставаться поблизости… Я знаю, что это звучит по сумасшедшему, но когда ты рядом, во мне поселяется… обычное спокойствие. Я не твой отец, но я вижу, что тебе нужна помощь, особенно сейчас. Я предлагаю держаться вместе. Как ты на это смотришь?
Я поражена. Не могу поверить в услышанное. Не могу осознать до конца его слова…
– Ты хочешь со мной просто… дружить? – я была на грани срыва, когда слова выскользнули с языка.
– Да, разве это плохо? У нас отлично получается, особенно сегодня. И вчерашний ужин был хорошим. Я обещаю тебе не переходить границу, и хочу, чтобы ты мне пообещала о том же.
– Да… Да, конечно. Господи, это же не сон? – я улыбаюсь сквозь слезы. – Мне нужна твоя поддержка, правда, – и я, неожиданно для себя, прикасаюсь к нему сама, обвивая руки вокруг его тела, обнимая все крепче и крепче, зарывая лицо ему грудь.
Дождалась. Боже. Это случилось! Сердце пускается в пляс, а я до сих пор не могу поверить в это. Он хороший. Очень хороший парень, я знаю это. Его руки с нежностью опускаются мне на спину, и теперь я превращаюсь в зефирный тающий десерт.
– Эй, а ну проваливайте. Это женский туалет! – вскрикивает вошедшая девушка, а я вздрагиваю от ее громкого голоса.
***
– Что ты придумал на этот раз, Нильс? – спрашиваю я парня, стоя у машины, наблюдая, как он выниманиет из багажника небольшую черную спортивную сумку. – Что в сумке?
– Твоя любопытность никогда не дремлет, да, Рози? – мирно ухмыльнулся парень, блокируя свою машину. – Могу сделать точное заявление, что это второе мое любимое занятие по жизни, – заявил парень, довольно весело, а я заинтересовано склоняю голову набок.
– Неужели? А какое твое первое любимое занятие? – вопросительно окидываю его интригующим взглядом, на что получаю ехидную и точно опошленную ухмылочку, а его глаза засветились от такого вопроса, что мне на секунду стало ужасно неловко. Это было очевидно, Прайс!
– Ты, правда, хочешь услышать это именно от меня? – смеется он, заливаясь громким горластым смехом. Не может быть, как можно было не понять его подтекст?
– Ты вульгарен! – пыхчу я, качая головой. Но я сдаюсь, его смех был заразительным, отчего я смогла взаимно улыбнуться своей доверчивости и предвзятости.
– О, Прайс, когда ты уже забудешь об этой этикетной, никому не нужной, морали? Ты невероятно смешишь меня, когда ведешь себя подобным образом. Ты настоящая паинька, – рассмеялся он, а я сложила губы в изумлении, но поддалась к нему ближе, наслаждаясь этими свободными и яркими минутами нашего общения. – Будь проще.