Неназываемый
Шрифт:
Цилиндры были размером с Ксорве. Когда она коснулась одного, он легко повернулся вокруг своей оси, как будто механизм недавно смазывали. На ощупь глина была шершавой, а пальцы обожгло холодом.
– Вообрази только, как все это выглядело, – сказал Сетенай. В его голосе на мгновение проскользнула тоскующая нотка. – Но я не понимаю, на что она рассчитывает. Я здесь уже бывал. Много лет тому назад я прочесал все здесь в поисках записей о Пентравессе, я не мог ничего упустить.
– Ты никогда
Ксорве надеялась, что у нее будет время подготовиться к встрече. Она не думала, что это Оранна застанет их врасплох.
Хранительница архивов склонилась, опершись на балюстраду. На ней были желтые одежды Дома Молчания, но она опустила капюшон и закатала рукава по локоть.
Она ничуть не изменилась за эти годы, но теперь Ксорве было с кем ее сравнивать. Мягкие черты лица, округлая фигура, – а стоило ей замереть, в ней появлялось неземное очарование, как у лебедя, плывущего вдали. Вблизи же ее взгляд и сардоническая усмешка служили напоминанием, что лебедь способен сломать руку.
Сетенай, конечно же, нисколько не удивился. Он рассмеялся.
– Я признаю свои ошибки не больше, чем ты. Нам подняться или ты спустишься?
– Я занята, – отрезала она. – Раз тебе нужно, ты и поднимайся.
– Я и забыл, как ты не любишь снисходить до моего уровня, – заметил он, указывая Ксорве в сторону прохода, который вел на верхний этаж.
Оранна разложила книги и бумаги на куске холста под одной из полок. Судя по количеству записей и набросков, она просидела в галерее довольно долго.
Оранна оглядела Ксорве с головы до пят, и теперь Ксорве была рада своему наряду, мечу и даже странной стрижке в стиле Синих Вепрей. Оранна не узнала ее.
– Это моя помощница, – сообщил Сетенай так, будто это все объясняло. – Я удивлен, что настоятельница тебя отпустила, – заметил он, прислонившись к балюстраде.
Оранна ничего не ответила. Она взяла в руки ближайший цилиндр и стала водить пальцем по символам, читая.
– Или же ты здесь самовольно, – добавил он. – Адепт Неназываемого в цитадели его старейшего врага.
– Санграй простит меня, когда я вернусь с Реликварием, – ответила Оранна, не поднимая глаз. – И это место уже давно перестало быть чьей-то цитаделью.
Поджав губы под клыками, она повернула цилиндр, словно в поисках чего-то.
– Рискуешь вызвать гнев Неназываемого ради мифа? – спросил Сетенай. Он опустился на колени над холстом, разглядывая рисунки.
– Ты прекрасно знаешь, что Реликварий существует, – ответила она. – Целый и невредимый, если помнишь.
– Ну, здесь его точно нет, – сказал Сетенай.
– Потому что ты не смог его отыскать? – парировала Оранна. Она по-прежнему не отрывала взгляда
– Если бы мое мнение тебя не интересовало, ты бы не стала мне писать, – сказал он.
Ксорве разрывалась между облегчением оттого, что Оранна ее не замечала, и смущением оттого, что оказалась свидетельницей происходящего. Она никогда не слышала, чтобы Сетенай разговаривал с кем-либо в подобном тоне – и чтобы кто-нибудь ему в таком же тоне отвечал.
Помолчав, Оранна заговорила снова:
– И почему бы ему не быть здесь? Ирискаваал была покровительницей Пентравесса, разве не так? Известно, что он посещал Эчентир незадолго до его разрушения. Часть моих источников говорит, что Реликварий был создан здесь.
– Даже если так, – сказал Сетенай. – С момента создания Реликварий не раз крали, перевозили и перепрятывали во множестве миров.
– Такова легенда, – ответила Оранна. – Но что, если мы ошибаемся? Я готова смиренно признать, что это возможно.
– Ерунда. Он бы не пережил катастрофу.
– Не понимаю почему, – сказала Оранна. – Ирискаваал вполне могла его пощадить.
– Эчентир она тоже могла пощадить, – сказал Сетенай.
– Эчентир предал ее, – возразила Оранна. – А Пентравесс был верен ей до самой смерти. Выслушай меня. Впервые о похищении Реликвария было сообщено более двенадцати веков назад, и это считалось правдой. Но я нашла новый источник того же времени, который намекает на то, что это вымысел.
– Неужели? – протянул Сетенай. Ксорве ощутила, что за его иронией скрывается интерес. Уши Сетеная дернулись, как у кошки.
– Это «Анналы Исшесса», – сказала она.
Сетенай нахмурился.
– «Анналы» отрывочны. Я читал фрагменты, и там нет ничего о…
– Ты читал не все, – сказала она. Она достала из кармана тонкий кожаный футляр и протянула его Сетенаю, хотя на самом деле отдавать не собиралась.
– Оранна… – начал он.
Ксорве держалась в стороне от них, считая себя лишней, но она обратила внимание на предупредительную интонацию Сетеная. Брови сошлись к переносице, уши плотно прижаты к голове.
Внутри футляра лежал клочок сморщенного папируса размером с ладонь Ксорве, покрытый тонкими выцветшими письменами.
– Я уже видел его, – ответил Сетенай. – Перевести мне не удалось, но его пытались продать мне много лет назад. Это ловушка.
От его тона у Ксорве встали дыбом волоски на шее. Что-то случилось, они были в опасности. Она отошла от Сетеная и Оранны и посмотрела вниз, в сторону вестибюля. Сколько здесь выходов? К верхним ярусам вели разные проходы и мостики, но на их галерею можно было забраться только тем путем, которым они пришли.