Ненужная семья

Фомина Татьяна

Словно почувствовав моё состояние, ко мне подкрадывается моя малышка, залезает под мою руку, как под крылышко, прижимается, обнимает, и, подняв на меня глаза цвета ясного неба, спрашивает:

– Мам, а папа, правда, поехал отдыхать? Без нас?

– Да, детка. Это правда.

Глава 8

– А почему? – дочь задаёт наивный вопрос, а я не знаю, что ей ответить.

– Потому что он так захотел, – после всего у меня язык не поворачивается

назвать Олега папой.

– А куда? На море?

– Да.

– А мы поедем к нему?

– Нет, – качаю головой, и горький ком застревает в моём горле.

– Мам, я тоже хочу на море, – сопит Настя. Она очень любит море.

– И я, – целую русую макушку.

На эти деньги можно было спокойно поехать втроём, причём по классу люкс.

– А почему папа нас с собой не взял?

– Потому что… – голос срывается, и предательские слёзы прожигают горечью, отравляя всё внутри.

Не могу сдержаться, беззвучные рыдания вырываются наружу.

– Мамочка, не плачь… – Маленькие ладошки стирают с моих щёк солёные дорожки. – Мы с тобой тоже обязательно поедем на море. Правда-правда, – успокаивает меня дочь.

Только дело совсем в другом, а не в море.

– Обязательно поедем, – целую дочь сквозь слёзы.

Говорят, что мысли материальны. Может, и Настино желание, высказанное вслух, когда-нибудь сбудется.

– Только не плачь, – просит дочь, тоже шмыгая носиком.

– Больше не буду, моя хорошая, – обещаю и крепко обнимаю своё самое бесценное сокровище.

– Мам, я есть хочу. – Настя напоминает мне о неприготовленном ужине, про который я совершенно забыла.

Жалеть и сетовать на судьбу можно сколько угодно, но ребёнка этим не накормишь. Надо что-то приготовить на скорую руку.

– Что ты будешь?

– Картошку. Жареную, – отвечает, не задумываясь.

– Может, кашу? – предлагаю не такой тяжёлый перед сном вариант, но Настя недовольно морщится.

Ну и пусть будет картошка.

– Поможешь?

– Да! – тут же спрыгивает с моих колен. Она всегда охотно приходит на помощь.

Настя моет овощи на салат, а я быстренько чищу две картофелины, режу их соломкой и высыпаю на сковороду. Оказывается, в отсутствии мужчины есть свои плюсы: никто не упрекает, что на столе нет ничего мясного. Олег бы точно заявил, что это не еда, и дома вечно есть нечего.

Смотрю, с каким аппетитом дочь уплетает свою любимую картошку, которую Олег всегда называл деревенской едой и холестерином в чистом виде, и только сейчас я понимаю, что его частые задержки в последнее время, постоянное недовольство и раздражение по любому поводу никак не связаны с занятостью на работе. А ведь я была уверена, что Олег берёт дополнительные часы, чтобы больше заработать. Всё оказалось намного проще: он просто устал от нас.

Убрав вместе посуду,

разрешаю Насте поиграть в своём смартфоне, а сама иду в душ, чтобы смыть с себя этот день. Стою под горячими струями воды, не выдерживаю и снова даю волю слезам. Ведь ещё утром, я даже не подозревала, что моя, казалось бы, устойчивая жизнь рассыпется как карточный домик.

Выхожу из ванной и слышу, как радостно хихикает Настя, болтая с кем-то по телефону. Это она у меня очень любит.

– Мама! – Настя замечает меня. – А тётя Майя сказала, что в море папу укусит акула за жопу! – восторженно делится со мной «важной» новостью.

– Настя, – стону, – разве можно говорить такие слова? – протягиваю руку и жестом прошу дать мне трубку.

– Мам, это не я! Честно! Это тётя Майя так сказала! – с лёгкостью сдаёт Майку маленькая ябеда и протягивает мне телефон.

– Май, ты чему ребёнка учишь? – укоряю я подругу.

– Правде.

В этом вся Майка.

– Можно же было не выражаться.

– Ой, а что я такого сказала?! – изумляется. – «Жопа» что ли? Так это нормальное, русское слово.

– Оно нелитературное.

– Я тебя умоляю! Ни одним литературным словом поступок твоего мужа, по какой-то нелепой ошибке являющегося Настиным отцом, назвать нельзя! – высказывается многозначительно. – А «жопа», между прочим, есть в Википедии.

– И что? – Если с первым я согласна, то Википедия ещё не показатель для разрешения употребления ненормативной лексики.

– И то! – выдаёт безапелляционный аргумент Майя.

– Май, она же ещё ребёнок, – напоминаю подруге.

– Яся, ребёнок должен знать правду, а не жить в выдуманном мире розовых носорогов. А правда в том, что её папа поступил, как последняя сволочь.

– Надеюсь, этого ты ей не сказала?

– Ещё нет. Не успела. Но обязательно скажу!

– Не надо, Май. Она же повторять будет везде, где только можно

– Вот и пусть рассказывает. Всем! Ты, кстати, как?

– Нормально.

– Точно?

– Да. Май, он уехал в Пхукет, – добавляю тише.

– Куда?! – восклицает. – Ах ты ж… – не находит слов. – Ясь… Хочешь, я приеду?

– Не надо. Всё нормально, – отказываюсь от поддержки. Мне лучше «переболеть» одной, чтобы меня никто не видел.

– Если что – звони. Я мигом прилечу.

– Я знаю. Спасибо тебе, Май.

Отключаю вызов и смотрю на дочь, застывшую солдатиком рядом.

– Мам, а что такое Ху-кет? – произносит новое слово по слогам.

– Пхукет – это название острова, – объясняю.

Пожалуй, на этом мои знания, полученные благодаря не урокам географии, а рекламным стендам, заканчиваются.

– Острова?! Настоящего острова?

– Да.

– Ух ты! А папа там, да?

– Нет. Он пока в самолёте.