Шрифт:
Голос робота-информатора:
– Лифт-экспресс на систему Пратта отбывает с главной платформы.
И – старт. Тяжелые створки люков отделили пассажирский салон от людных лунных перронов. Пассажиры занимались своими делами. Все стояли, сидячие места отсутствовали. Потом люки открылись, и Дымов вместе с другими вышел под небо Дельты.
Оно напоминало земное, лишь место Солнца занимала Лега, звезда синего света. Архипелаг Пратта. Есть системы побольше, но все 18 здешних планет относятся к земному типу, а многие окружены
Дымов шагал по улице под ослепительно синим небом. Он знал, что нетронутые, заповедные уголки сохранились на всех планетах системы, названных по традиции буквами греческого алфавита. Альфа, Бета, Гамма... Каждая по-своему хороша, но королева, бесспорно, Дельта.
Почти такая же, как Земля. Светлый и добрый мир. Степи, моря, леса. И всего миллион жителей.
Улица спускалась от астровокзала в город. Мимо изредка пролетали машины. Люди на улицах гуляли – счастливые, беззаботные. Двухместный киберт обогнал Дымова, свернул к тротуару, затормозил. Из кабины вылез человек. Совсем другой человек. Он был на работе, чувствовалось.
Он ждал на краю тротуара, щурясь от яркого света. Потом остановил Дымова жестом руки.
– Вы Дымов, не так ли? Моя фамилия Крамаренков, я представитель Совета. Нам требуется ваша помощь.
– О других происшествиях я не подозревал, – сказал Дымов. – Конечно, у вас есть места, в которых небезопасно. Но люди там вооружены, соблюдают осторожность. Я думал, вы говорите о Дзете.
В течение последних десятилетий на Дзете размещались экспериментальный полигон и несколько генетических лабораторий. Здесь создавали и испытывали образцы флоры и фауны, которыми предполагалось заселять миры, непригодные для обычных форм жизни. В прошлом году на Дзете что-то произошло, свидетелей не осталось, планету объявили закрытой, и теперь даже космические корабли обходили ее стороной.
– Дзета... – повторил Крамаренков. – На Дзету нам с вами рано. Что вы знаете об Эпсилоне?
– Ничего, – признался Дымов.
– Неудивительно, – сказал Крамаренков. – Когда нога человека ступила на планеты архипелага, Эпсилон был мертвым каменным шаром.
– И там есть для меня работа?
– Теперь да, – сказал Крамаренков. – Двадцать лет назад генетики с Дзеты создали скалоеда – существо, способное жить в любых условиях.
– Они действительно едят скалы?
– Они пожирают все, – сказал Крамаренков. – И все, что попадает к ним внутрь, превращается в кислород и выделяется в атмосферу. За сутки такое животное перерабатывает сотни тонн. Полюбуйтесь.
Крамаренков положил на стол фотографию. Дымов содрогнулся. На него смотрела пасть, похожая на пропасть.
– И ваши генетики заселили этими тварями Эпсилон?
Крамаренков кивнул.
– Да. Они мечтали дать человечеству новую Землю. Много новых земель. Эпсилон был первым опытом.
– Я слышал, что для подобных экспериментов предполагали
Крамаренков молча кивнул.
– Тогда мне непонятно, как вы решили проблему доставки.
– Вы недооценили наших ученых, – сказал Крамаренков. – Скалоед не просто живая фабрика. Это шедевр прикладной генетики. На Эпсилон завезли всего несколько животных, но они размножались, как инфузории. Планета получила воздушную оболочку за считанные годы. Теперь там леса, степи...
Он замолчал.
– В чем же дело? Заселяйте ее.
– Пока это невозможно, – сказал Крамаренков. – Скалоеды. Именно поэтому нам нужен ваш карабин.
Дымов усмехнулся.
– Биллионы карабинов.
– Нет, – сказал Крамаренков. – Генетики с Дзеты умели работать. Первые скалоеды жили около пятнадцати лет. В следующих поколениях их жизнь укорачивалась. Темпы размножения падали. Искусственный генокод. Запрограммированная эволюция. К настоящему времени стадо должно было полностью исчезнуть. Но этого не произошло.
– Почему?
– Мутации, – объяснил Крамаренков. – Когда идет лавина, всего не предусмотришь. К счастью, сохранилось лишь несколько десятков. Но мы не знаем, сколько им осталось жить.
– Понятно, – сказал Дымов. – Но вы уверены, что это необходимо?
– Да, – сказал Крамаренков. – Вы видели фотографию. Они пожирают все. Один такой монстр опаснее дюжины ваших людоедов.
– И ждать вы не можете?
– Мы ждали пять лет. А теперь еще Дзета. Наш долг – довести до конца дело погибших.
– Ладно, – сказал Дымов после короткой паузы. – В конце концов, вам виднее. Это работа для одного?
– Нет, вас будет трое. Руководитель группы – наш промысловик, профессионал. Второй – доброволец, появился в последний момент. Спортсмен. Прилетел сюда с кучей лицензий.
– Спортсмен? – переспросил Дымов.
– Других вариантов не было. И мне показалось, он не так плох. Во всяком случае, стрелять он умеет.
– Думаете, это главное? – сказал Дымов.
Видеть это они не могли, но казалось, чувствовали напор и медленное сгущение бесплотного вначале воздуха, горение абляции, сплетение ударных волн в море огня. И наконец – рывок и стремительное змеение тормозного парашюта.
– Внимание, – сказал радиоголос пилота, сбросившего их высоко на орбите.
Но все трое уже давно были готовы к тому, что через секунду капсула развалится на четыре отдельных обломка, тремя из которых будут они сами, а четвертый уйдет встречать их на незнакомой земле.
Капсула спускалась наклонно, почти над намеченной точкой, замедляясь. Ленточный парашют знал свое дело.
Взрыв.
Все смешалось и изменилось. Дымов остался один в необъятном небе, и лямки на его плечах ослабли, потому что исчезла тяжесть давившего на них груза, но ему казалось, что ремни стали ему велики и он сейчас вывалится из парашюта. Так длилось вечность, а потом его потянуло вверх.