Необручница: На острове любви
Шрифт:
— Не хочешь — как хочешь. Можешь не надевать мой подарок, но раз я старался ради тебя, имею право потребовать оплату. Одного последствия поцелуя на твоей груди будет достаточно… Я не гордый.
Он собирался оставить мне синяк?! Как я потом буду объяснять сиру Брису, откуда такая характерная форма у пятна?
— Я надену ваш подарок завтра утром, а сейчас уходите, прошу вас! — взмолилась, проиграв эту битву. Где-то, в конце коридора, бубнили мужские голоса, сир Брис шёл к себе или, нельзя было этого исключать, ко мне.
— Смотри, я проверю! — шепнули мне на ухо; три движения — и назойливый гость исчез за перилами в темноте, но явно не ушёл далеко, потому что я не услышала осыпающихся в пустоту мелких камней.
Я вздохнула с облегчением и вышла в центр террасы, сир Брис сразу меня заметил, а стоял он возле моей двери, и направился ко мне:
— Вот ты где, Ана! — голос его улыбался. — Почему в темноте, одна?
— Пила отвар, — призналась честно о первой причине своего нахождения здесь. — С приездом, господин! Как госпожа себя чувствует?
Вопросов, на самом деле, было много, но этот был самый главный, от которого зависело в том числе моё будущее на Адноде.
— Всё прекрасно, Ана. Госпожа хорошо себя чувствует, лекари обещают положительный исход.
Я успела забрать кружку, оставленную у перил, и вернуться, чтобы попасть прямиком в объятия моего любимого господина. Многострадальная кружка снов полетела куда-то в угол. Меня прижали к себе и сначала уткнулись в мои волосы, пока я точно так же вдыхала пахнущий морем мужской камзол.
— Привет, моя игрунья, — мой подбородок подняли пальцы, и я увидела над собой блеск глаз сира Бриса. — Соскучилась?
Вместо ответа я обхватила его голову и потянулась, вставая на цыпочки, к губам. Мы схлестнулись в поцелуе, жадно покусывая губы друг друга и ласкаясь языками. Госпожа более чем очевидно продолжала следовать обету, значит, три дня между Эдрихамами ничего не было. А я… мои чувства были разогреты недавней провокацией со стороны сира Райана. Мало было огня, сир Брис добавил своего. Я вдруг явственно почувствовала, как соскучилась на самом деле. Три дня, а словно вечность прошла!
— Я голодный во всех смыслах, Ана! — разорвав с трудом поцелуй и тяжело дыша, признался сир Брис. — Покормишь меня, сладкая?
Где-то за спиной, под перилами скрипнули камни, срываясь вниз. Сир Райан подслушивал либо решил дождаться, когда мы уйдём, чтобы спуститься. Настало моё время мести, идея мне показалась настолько блестящей, что я потянула сира Бриса к перилам, ближе к тому месту, где дважды исчезал мой гость.
— Я хочу сначала здесь, господин, — сказала я, расстёгивая его камзол.
— Здесь? Можно и здесь, пока затопят камин и принесут ужин, — сир Брис хмыкнул. Здесь у нас точно никогда не было, и моё предложение было встречено с восторгом. Камзол полетел на ближайшее кресло, и господин предвкушающее сопел, пока я расстёгивала ему пояс и вытаскивала всё тот же великолепный орган наружу. — А мыть меня будешь, Ана?
— Всё, что пожелаете, господин, я соскучилась.
И я взялась за дело, вспомнив звуки Йары под столом. Вот пусть Риз тоже слышит и подумает, каково это — находиться рядом с теми, кто занимается любовью! Может быть, тогда он поймёт, что мне хорошо с сиром Брисом, и любой другой мужчина всегда будет третьим лишним?
Господин меня подбадривал, мычал и стонал, повторяя: «Да, Ана… Хорошо… Умница ты моя… Сладкая… Да!» Наигравшись всласть с его орудием, я поднялась и повернулась к перилам, облокачиваясь на них животом и слегка раздвигая ноги. Мой намёк поняли правильно, и сир Брис задрал юбки платья. Приспущенное нижнее бельё, мои тонкие штанишки, мешали полноценно раздвинуть ноги, поэтому были быстро сняты. И вот, наконец, в меня уткнулось нечто прохладное, успевшее остыть после моих поцелуев. Зато внутри меня было тепло, и сир Брис застонал, замирая от удовольствия.
— Возьмите меня, господин, я вас умоляю! — простонала я, наклоняясь над чернотой за перилами и упираясь в них руками.
— Ана… сладкая… Не зря я торопился! Ах-хр… — сир Брис признался в причине своего внезапного возвращения и начал свой танец бёдер. Я подбадривала его незамысловатой фразой, которая почему-то всегда заводила его — «Да, господин!»
Всего пара минут, и в меня излился первый жемчуг, согревая изнутри. Сир Брис обнял меня сзади и поцеловал туда, где недавно гуляли губы сира Райана:
— Благодарю, моя сладкая. Теперь можно и поужинать спокойно. Или ты меня искупаешь сначала?
Я повернулась к нему лицом, одёргивая платье и не обращая внимания на тёплую вязкую струйку, стекающую по ноге. Обвила руками, как это делала госпожа, когда встречала его с работы, плечи:
— Сир Брис, если бы я могла превращаться в госпожу! Я бы сделала вас счастливым, как никого другого…
— О да, сладкая! Амели нам всем будет не хватать, — меня поцеловали благодарно в губы, звонко и глубоко, — напоминай мне о ней чаще, чтобы я не забылся. Кстати, она передала тебе письмо.
— Благодарю, господин, — я опустила руки и дала возможность заправиться. — Пойдёмте, я согрею вам воду и искупаю. Хотите, вместе искупаемся?
Сир Брис подхватил меня на руки, но я пискнула, что мне нужно забрать разбросанные вещи, и пусть он пока сам идёт к себе, а я скоро присоединюсь. Он ушёл, и я в темноте, к которой успели привыкнуть глаза, нашла кружку и камзол. Штанишек нигде не было. При мысли, что они улетели вниз, меня обдало холодом. И только я отстранилась от перил, до этого вглядываясь в темноту и пытаясь увидеть там белое пятно, как рядом, на перилах подтянулся сир Райан, про которого я успела забыть на несколько минут.