Необычайные приключения Кукши из Домовичей
Шрифт:
Кукша не замечает, что за ним внимательно следит Димитрий, не замечает, что сало в макальне слишком холодное и пристает к свечам комками. Он спокойно окунает свечи в макальню и вешает их на подставку, батожок за батожком.
В Домовичах никто никогда не спрашивал купцов, куда поедет домовичский воск. Кому какое дело? А здесь в мастерской восковых свечей Кукша часто видит точно такие же круги, как те, что отливают в Домовичах. Кто знает, может быть, они оттуда и привезены?
На подставке все больше неровных свечей. Димитрий напрягся, как кошка, выслеживающая мышь. Близок
Кукша меж тем начинает обрезать готовые свечи о горячий лист меди. Запах воска будит тоску о доме и порождает мысли о побеге. Но куда бежать? Ведь он даже не знает, в какой стороне его родина. Судя по царьградскому солнцу, можно догадываться, что она лежит на полночь от Царьграда. Впрочем, даже если бы он и знал туда дорогу, все равно у него ничего не вышло бы, ведь, как говорил Антиох, на всех дорогах полно стражников. Нет, о побеге нечего и думать. Недаром его здесь никто не стережет.
— Где были твои глаза, скотина? — вдруг слышит Кукша. Голос Димитрия исполнен негодования. Как же, ведь на подставке полно некрасивых свечей, за которые хозяин его не похвалит!
От неожиданности Кукша вздрагивает, батожок, покрытый застывшим салом, выскальзывает у него из рук, свечи падают на горячую медь и мгновенно оплавляются почти наполовину. Кукша проворно поднимает уроненный батожок, но поздно — полтора десятка свечей пропали.
Димитрий тут как тут. Он вырывает у Кукши из рук батожок, переводит гневный взгляд с испорченных свечей на Кукшу. Его душит справедливый гнев, он размахивается и бьет Кукшу по лицу связкой горячих оплавленных свечей. Кукша не успевает защититься, удар обжигает ему щеку, левую щеку.
Если верить Антиоху, Кукша должен теперь подставить правую. Но на это он все-таки не способен, он готов сделать многое из того, что велит распятый бог, только не это. Наверно, сейчас он навсегда лишится его помощи, и не видать ему родины как своих ушей. Что поделаешь, значит, не судьба!
Кукша выхватывает из котла медный черпак на длинной деревянной ручке. Димитрий испуганно следит за его действиями. Кукше плевать, что перед ним, рабом, свободный, полноправный гражданин Византийской империи. Хоть бы это был хозяин Епифан или даже сам царь, все равно бы он получил свое! Димитрий закрывает голову, и удар приходится на руки. Удар столь силен, что Димитрий со стоном валится наземь.
Кукше не известно, что делают в Царьграде с рабами, поднимающими руку на свободного. Антиох ему про это ничего не рассказывал. Но если бы Кукша взглянул сейчас на Антиоха, он увидел бы ужас в глазах старого раба, увидел бы, что Антиоха бьет дрожь, что старик пытается что-то сказать и не может. По всему этому Кукша мог бы заключить, что ему нечего ждать пощады. Однако он ничего не видит. Ноздри у него раздуваются, как у загнанного коня. Пощады он, впрочем, и не ждет. Помешкав мгновение, он швыряет черпак и бросается на улицу в пеструю шумную толпу,
Глава пятая
РЯБОЙ
Уже много дней Кукша бродит по городу, не решаясь ни с кем заговорить и не отвечая, если к нему обращаются. Ночует он то в нише какого-нибудь здания, то в углу крытого
На узких царьградских улицах тесно стоят двух— и трехэтажные дома. Стремясь выгадать место, их строят так, что этажи выступают один над другим и повсюду над улицей нависают закрытые балконы с непременными боковыми окнами. На подоконниках стоят вазы с цветами, из-за цветов целыми днями на улицу глазеют любопытные. Кукшу пугают эти праздные взгляды, ему все чудится, что из окон глядят неспроста.
Малолюдные улицы и переулки кажутся Кукше более безопасными, но, чтобы раздобыть еды, он вынужден толкаться на самых шумных улицах и площадях. Он никогда не попрошайничал и не крал, поэтому, несмотря на голод, ему не приходит на ум попросить или украсть. Он подбирает выброшенные торговцами гнилые плоды или овощи, и это его единственная пища.
Когда Кукша проходит мимо пекарен или хлебных лавок, голову ему кружит горячий хлебный дух. Из харчевен доносится нестерпимый запах жареного мяса. Зеленные лавки завалены соблазнительными плодами. Прямо под открытым небом торговцы жарят рыбу — пищу царьградских бедняков.
Кукша останавливается посмотреть, как жарят рыбу, все равно спешить ему некуда. На большой сковороде кипит оливковое масло, в него, издавая страшное шипение, шлепаются свежие голубоватые рыбины. Когда они подрумянятся с одного бока, торговец с небрежной ловкостью переворачивает их на другой.
По улице, шатаясь и петляя, идет пьяный. Когда он проходит мимо торговца рыбой, его вдруг неудержимо влечет на таганок. Торговец не успевает оттолкнуть пьяницу, сковорола опрокидывается, и несколько рыб падают на землю.
Торговец накидывается на пьяницу с кулаками. Между ними завязывается драка. Возле дерущихся сразу собирается толпа любителей даровых развлечений. Зрители хохочут, дают советы, подбадривая то одну, то другую сторону — словом, получают от зрелища полное удовольствие.
Кукша глядит на золотисто-коричневую рыбину, лежащую на земле. Сердце в груди у него колотится так, что он слышит его удары. Ему и невдомек, что за ним наблюдает здоровенный детина с рябым лицом.
«Раз она извалялась в земле, ее уже никто не купит, значит, все равно она пропащая», — думает Кукша, но никак не может решиться взять рыбу. «Ну, бери, бери, — понукает он себя, — ведь драка кончится, и тогда будет поздно».
Кукша воровато озирается по сторонам, Рябой делает вид, будто поглощен дракой. Убедившись, что на него никто не смотрит, Кукша нагибается, хватает рыбу и пускается бежать. Вскоре он сворачивает в узенький крытый переулок, настолько темный, что даже днем его освещают фонари, в которых горят масляные плошки. Кукша забивается под деревянную лестницу, идущую снаружи дома, и набрасывается на еду. Вдруг он слышит, как рядом с ним кто-то произносит: