Необыкновенные приключения Карика и Вали
Шрифт:
От удивления Карик даже сполз с мачты на палубу.
– Оса? – спросил он. – Что же она, дура, что ли, чтобы палки есть?
– Вовсе нет, – сказал Иван Гермогенович, наматывая пойманную веревку на толстый пень. – Палок оса не ест, но они нужны ей для приготовления бумаги, а бумага нужна осам для постройки гнезда.
Валя широко открыла глаза:
– Осы умеют делать бумагу?
– Да… Они, кстати, и человека научили делать бумагу из древесины, – ответил Иван Гермогенович и прочел ребятам целую лекцию об осах, о древесине, о старинных, давно забытых открытиях. – Было время, – рассказывал Иван Гермогенович, – когда бумагу приготовляли из одних только тряпок. Но шведский ученый Яков Христиан Шефер, который жил в восемнадцатом веке, исследуя жизнь насекомых, научился у них делать бумагу из древесины. Рассматривая однажды гнездо осы, он заметил, что оно сделано из материала, который похож на бристольский картон. Он проследил за работой ос. И тут Христиан Шефер обнаружил, что осы жуют кусочки древесины и приготовляют из нее отличную бумагу.
Но в то время на открытие Шефера никто не обратил внимания.
Прошло еще пятьдесят лет. Другой ученый, Келлер, напомнил людям про открытие Шефера, и напомнил как раз кстати. В бумаге в то время уже сильно нуждались, а тряпок не хватало… Попробовали делать бумагу, как делают ее осы, из древесины… Сначала ничего не выходило, но потом дело наладилось. С тех пор почти вся бумага изготовляется исключительно из древесины.
– А зачем же осы делают бумагу? – спросила Валя. – Разве оса эвмена из бумаги сделала кувшин, в котором мы сидели?
– Ну, так то была оса эвмена. А ведь кроме осы эвмены есть еще двадцать тысяч видов других ос. И все они по-разному строят свои гнезда. И по форме разные, и по размерам. Оса амазонская полибия, например, строит гнезда величиной с человеческий рост. Эти огромные гнезда висят на деревьях, словно корзины с ручками. А вот оса ординер имеет гнездо величиной с куриное яйцо. Есть осы, которые строят свои гнезда наподобие трубчатых камер. Осы полисты строят свои гнезда прямо под открытым небом, без «крыши». Есть осы, строящие гнезда на деревьях, а есть немало и подземных ос.
– Ну, хорошо, – сказал Карик, – они делают бумагу. Но не такую же хорошую, какую делают люди?
– Напрасно так думаешь. Многие осы приготовляют бумагу лучше человека. Бумага осы не боится ни снега, ни дождей, не рвется от ветра. Вот если станешь энтомологом – попробуй разгадать секрет приготовления бумаги осами. Такая бумага будет очень полезна людям. А ты о чем задумалась, Валя?
– Я думаю, как бы поскорее уйти отсюда. Если они уже грызут наш причал, значит, они где-то недалеко от нас. Я боюсь их. Пойдемте домой!
– Ну что ж, – сказал Иван Гермогенович, – домой так домой. Пошли!
И путешественники вернулись в свою пещеру.
Утром чуть свет они перекатили на корабль последние бочки с медом, перенесли волосяные матрацы, захватили и яйца светляков.
Одно яйцо как сигнальный фонарь Карик прикрепил к верхушке мачты. Суетился он, пожалуй, больше всех. И немудрено. Ведь он так долго болел и так мало приложил сил для спуска и оснастки корабля, что ему теперь необходимо было работать больше Вали и профессора.
Бегая по кораблю, Карик командовал, как, казалось ему, должен командовать настоящий капитан:
– Эй, на юте! Подобрать шкоты!
Валя смотрела на него широко открытыми глазами.
– А что такое «на юте»? – спрашивала она.
– Ну-у-у… Ясно что! Где ты стоишь сейчас – это и есть ют!.. На корме, значит… Эй, юнга Валентина, шкоты подбери!
– А что такое «шкоты»?
– Не знаешь, что такое шкоты? Шкоты – это веревки.
– А нельзя ли, – спросил Иван Гермогенович, – веревки называть веревками, а корму кормой?
Карик горько усмехнулся:
– Можно, конечно, но тогда нас надо называть не моряками, а плавучим детским садиком.
– А мы уже моряки?
– А кто же? Пассажиры? Нам же вести корабль приходится. А если мы моряки, нам и разговаривать надо на морском языке.
Перетаскивая груз на «Карабус», отважные мореплаватели обливались потом, но как только корабль был нагружен, все уселись на палубе, осматривая размещенное на корабле снаряжение.
– Кажется, все перенесли! – сказал профессор. – И продукты, и матрацы, и снасти.
– Жалко, что не попался нам ручейник, – сказала Валя. – У него мягкая шелковая паутина. Такие матрацы были бы лучше волосяных.
– Неженка! – сказал Карик. – Настоящие моряки даже на голых досках должны спать. Море неженок не любит.
– Но я, – сказал профессор, – не собираюсь быть моряком. Да и Валя, думаю, не мечтает о море. Поэтому ты можешь спать на волосяном матраце, а мы с Валей поищем что-нибудь помягче.
– Тут есть ручейники? – спросила Валя.
– Ну, свои домики выстилают мягким пушистым шелком не только ручейники. Тонким шелковистым веществом выстилают свои гнезда трубки и звонцы, или, как их еще называют, комары – дергуны. Немало и других насекомых могут одолжить нам мягкую подстилку. Я могу сходить поискать.
– Да нет! Доплывем и на волосяных матрацах! – сказала Валя. – Я боюсь остаться без вас. А вдруг опять кто-нибудь утащит нас или вас.
– Правильно! – закричал Карик. – Уж если ехать – так ехать.
– Ладно! Поехали! – сказал профессор. – Командуй!
Карик подбежал к парусам, взял в руки шкоты.
– Отдать концы! – закричал он громовым голосом. – Марсовые, по местам! Поднять сигналы!
Профессор выбрал причальную веревку, аккуратно сложив ее на корме. «Карабус» был готов к дальнему плаванию.
«А хорошо бы, – подумал Карик, – пальнуть из пушки перед тем, как покинуть гавань…» Но, к сожалению, пушки не было.
Карик прошел по кораблю, переваливаясь с боку на бок, как заправский моряк, оглядел свою команду и тихо плюнул за борт. Минута была торжественная. Карик поднял руку вверх.