Необыкновенный консилиум
Шрифт:
Зеленовато-серый порошок из сухих листиков наперстянки восстанавливает силы утомлённого сердца. Скольких больных он поднял на ноги, скольким умирающим спас жизнь!
Доктор, явившийся с чемоданчиком к Мише Баранову из прошлого века, дал нам поистине замечательный, безошибочный совет.
Глава 6. Глаза и уши приборов
Итак, три врача по очереди осмотрели Мишу. Три врача высказали своё мнение.
А что скажет четвёртый?
Консилиум, как вы помните, кончился тем, что доктор в сюртуке и золотых очках прописал
Доктор, наверное, уселся в рессорную бричку. Магистр поехал верхом на коне – шагом, в сопровождении слуг, как и полагалось средневековому врачу. Ну, а что касается античного собрата, тот, по всей вероятности, отправился к себе в Древнюю Грецию пешком.
Но ведь беседа наша не закончена. И можно представить себе её продолжение.
Можно представить, как все три доктора, высказавшись и предложив каждый своё, поворачиваются к четвёртому врачу, к врачу XX века, и хором спрашивают: а каково же твоё предложение?
Что им ответить?
Несколько смутившись, я бормочу:
– Извините, граждане. Я ещё не закончил исследование больного…
Такой ответ повергает моих коллег в крайнее изумление.
Они прямо-таки ошарашены этим моим заявлением. И должно быть, я кажусь им безнадёжным тупицей. Древнегреческий лекарь с состраданием глядит на меня. Суровый магистр не скрывает своего презрения. Врач XIX века язвительно улыбается.
– Сколько же времени, – говорят они, – вам требуется, чтобы осмотреть пациента?
Тут я наконец овладеваю собой и говорю:
– Столько же времени, сколько и вам. Но, видите ли, мы, медики двадцатого века, не доверяем своим глазам и ушам. Вернее, не можем полностью на них положиться. У нас есть другие глаза и другие уши. Как бы это вам объяснить? У нас есть глаза, которые видят больше, чем ваши глаза. Уши, которые слышат то, чего не в силах уловить ни одно человеческое ухо, даже такое, как ваше, о мой мудрый учитель из Греции, и ваше, многоуважаемый доктор… У нас есть электрический ток, микроскоп, невидимые лучи; мы владеем тайной, в которую вы ещё не проникли, о благородный и высокоучёный магистр!
Но здесь, пожалуй, придётся прервать нашу беседу. Как это ни жаль, нам придётся окончательно распрощаться с тремя консультантами, ибо я сильно опасаюсь, что с этой минуты мы вовсе перестанем понимать друг друга. Ведь даже третий доктор, живший всего полтораста лет назад и, в общем-то, очень похожий на нас, теперешних врачей, даже он онемел бы от изумления и растерялся, случись ему, в самом деле, очутиться в современной больнице.
Двадцать три столетия, начиная от Гиппократа, врачи исследовали больных, пользуясь только собственными руками, собственными глазами и ушами, и тут же, не отходя от больного, ставили диагноз и назначали лечение. Но прошёл ещё один век, и многое переменилось. Медицина призвала к себе на помощь химию и технику. Конечно, и мы не отказываемся от простейших методов. Но теперь болезни распознаются уже не только путём простого осмотра.
Вот почему я ответил моим простодушным коллегам, что не успел ещё обследовать Мишу по всем правилам науки. Ведь оно, это обследование, только начинается. Нам пред стоит заняться такими вещами, о которых почтенная компания, увы, даже не подозревала.
Мы начнём с того, что позовём лаборанта. Девушка в белом халате подсядет к Мише, попросит его зажмуриться. И тихонько уколет его крохотным, в четверть пальца, копьём.
Тогда на кончике пальца выступит алая бусинка крови. Не бойтесь, её сотрут ваткой, и всё заживёт. Но прежде сделают отпечаток. Лаборант размажет каплю на стёклышке. Врач посмотрит под микроскопом. Анализ крови скажет многое: насколько тяжело протекает болезнь, скоро ли человек поправится.
Затем назначается электрокардиограмма. Не так-то просто произнести это длинное, учёное слово. Означает оно вот что. Есть такой металлический ящик, от него тянутся к человеку разноцветные провода. Человек лежит и ничего не чувствует. А в это время из ящика бежит бумажная лента, и автоматическое перо, похожее на мышиный коготок, торопливо рисует на ней замысловатую линию. Аппарат записывает сигналы сердца. Вы, может быть, не знали, что в сердце вырабатывается электрический ток? Этот ток очень слабый. Однако его можно уловить, усилить и записать. Красивый, ритмично повторяющийся узор на узкой полоске бумаги – так выглядит электрокардиограмма. Посмотрит на неё специалист и скажет, хорошее у вас сердце или так себе.
Глава 7. Живая тень
Между тем в коридоре слышится мерное поскрипывание. Распахиваются половинки дверей. В комнату въезжает кресло- каталка.
Мы усаживаем Мишу, укрываем его одеялом, кресло катится мимо палат. Мы шагаем следом. Старик лифтёр поджидает в конце коридора.
Внизу, на первом этаже, есть особенный кабинет. В самом конце длинного и гулкого пролёта, точно кровавый глаз, виден издалека сигнальный огонь над дверью: стоп! Без вызова не входить.
Дверь толстая, тяжёлая. За дверью глухая портьера.
Постепенно глаза привыкают к темноте, и вы начинаете различать фигуру человека, который сидит перед экраном, облачённый в тяжёлые доспехи. Это врач-рентгенолог. На нём фартук из просвинцованной резины и резиновая шапочка, руки – в толстых резиновых перчатках. Свинцовый щит прикрывает его снизу до половины груди. Всё это нужно для защиты от невидимых лучей.
За экраном стоит больной. Мы видим сверху только его голову. Он стоит в узком проходе между экраном и гладкой стенкой из дерева, а за стенкой смутно поблёскивает какая-то громадина из свинца с подвешенным к потолку толстым кабелем.
Пациенту не нужно снимать рубашку. Что значит рубашка для рентгеновых лучей, которые проходят сквозь деревянную доску толщиной в два пальца так же легко и просто, как луч солнца через оконное стекло! Техник включает ток. В ту же минуту как бы неслышный ветер пронизывает больного. И экран оживает.
Несколько мгновений перед глазами клубится тусклая мгла. Постепенно вырисовываются очертания грудной клетки… И вот, точно за стеклом аквариума, в зыбком, дымно-зеленоватом мерцании рентгеновского экрана перед доктором возникает мир живых теней. Он видит косо идущие рёбра, они ритмично двигаются: вверх-вниз. «Вдохнуть! – командует рентгенолог. – Задержите дыхание». Рёбра останавливаются.