Неоднажды в Америке
Шрифт:
Европа? В Европе нет нормальной интеграции и не было никогда. В каждой стране есть доминантный этнос. В какие-то периоды истории он более терпим к иным, в какие-то – менее, но Россия была, есть и останется страной русских, Украина – украинцев, Германия – немцев, а Франция – французов. И их культура в их стране – самая культурная, потому что это их страна и их культура. И ничего плохого в этом нет, здоровый такой национализм. К тому же у них у всех проблемы с экономикой. В той же Франции жуткая, по нашим меркам, безработица, а среди иммигрантов-мусульман она вообще чудовищна. Юнцы, у которых отнимают надежду, выплёскивают накопившуюся негативную энергию, которую больше некуда девать, и жгут машины.
Люди, у которых есть всё необходимое –
Недавно мы с детьми ходили на ярмарку в местной школе (high school), где все клубы по интересам собирали деньги для своих мероприятий. Французский клуб продавал вкуснейшую выпечку, географический устраивал викторину, музыкальные группы пели и т. д. Мусульмане… тоже что-то продавали и рассказывали. Закутана была только одна девушка. Остальные выглядели совершенно по-светски, улыбались, обнимались, держались за руки. Симпатичные неглупые парни, у которых в этой стране вряд ли будет проблема с противоположным полом. В той же Франции мусульмане живут в своих общинах, кучкуются, и нравы там – как на родине.
А тут все перемешаны, никто не блюдёт девственность и не спрашивает о религиозной принадлежности. Адекватные парни любой расы и национальности не страдают от недостатка секса. Зачем им мечтать о гуриях в раю? У них не бьёт тестостерон в мозг. У них также нет проблем с нахождением работы, с тем, чтобы жениться, прокормить семью. Их не дискриминируют, на их национальность и религиозную принадлежность не обращают внимания, разве что в аэропортах. Они все интегрированы и говорят по-английски. Они цивилизованы.
Четверть американских мусульман одобряют террористов-самоубийц. Одобрять одобряют, но сами они туда не полезут (ну, может, один процент). Им жизнь дорога, она слишком хороша. Им есть что терять. Кстати, заметьте: их всего четверть. Я думаю, это гораздо меньше, чем в большинстве стран. И то юнцы. Среди зрелых людей этот процент куда меньше. Более трех четвертей мусульман в Америке не приемлют терроризм. Здесь также нет honor killings – убийств чести. Возможно, что где-то когда-то брат пришил сестру за потерю девственности, но среди «реднеков»* в какой-нибудь Алабаме таких случаев больше, чем среди арабов. Соседи не одобрят, в тюрьму посадят, а терять опять же очень даже есть что. Список можно продолжать, но суть в том, что здесь очень мало религиозного фанатизма. Чем тяжелее эта жизнь, тем больше нас влечёт жизнь загробная. Религия играет тут огромную роль: она даёт надежду. Чем больше нужна надежда на чудо или на рай на том свете, тем сильнее власть религии, точнее, религиозных фанатиков.
Если честно, все мы немного звери, но так не видно, пока сирена не завоет. Большинство из нас – заложники контекста. Проблема с мусульманами вообще и арабами в частности та, что у них очень уж мерзкий контекст (религия – часть проблемы, конечно; я этого не отрицаю). Хуже только в некоторых частях Африки. Выбраться из контекста мало кому дано. Но если людей оттуда вытащить, если посадить их в другую клетку и «прислонить к тёплой стенке», то с ними очень даже можно иметь дело. Обсуждать людей вне контекста, по принципу «а что, если» бессмысленно. Зазвучит сирена – и добрые христиане пойдут громить магазины, а вчерашние милые соседи сожгут ваш дом и изнасилуют ваших дочерей. Во что за десять лет можно превратить милейшую цивилизованную Германию, мы все видели.
Поэтому лично я предпочитаю рассматривать людей в контексте места и времени, поскольку это
Смотрите: в Америке медведи танцуют. И в Канаде пританцовывают. А так-то они звери, да.
Хапкидо
Записала своих детей на хапкидо. Не путать с айкидо. Владелец студии – мастер Джин Пол – обладатель чёрного пояса десятой категории (десятый дан), в прошлом личный телохранитель президента Южной Кореи, один из учителей Джеки Чана, инструктор CIA и прочая. Длинючий послужной список. Он демонстрирует всякие чудеса. Например, может положить кирпич на лицо человеку и хрястнуть по кирпичу тыльной стороной ладони. Кирпич – в крошку, лицо цело. Или с размаху разрезать на две части банан на голой груди добровольца. На теле, естественно, ни царапины, половинки банана разлетаются в разные стороны. Ещё он летать умеет, но я сейчас не об этом.
Большинство политиков делятся на две категории. Одни ходят вокруг кирпича/банана и ноют, что трогать его не надо, а то повредишь человека, на котором он лежит. Другие кричат, что кирпич/банан нужно срочно устранить, и с размаху бьют по нему кувалдой. Лицо – кровавое месиво, на груди рваная рана. Зато банан устранили и кирпич убрали. Всех их хочется послать… на хапкидо.
О мотоциклетных колясках
Мало есть тем более вечных и серьёзных, чем определение моральных и этических границ. Поговорите с человеком религиозным. Скажите ему, что какие-то заповеди безнадёжно устарели и для связи с Богом не нужны, по крайней мере в современном мире. Вы услышите, что есть Слово Божье и если каждый начнёт интерпретировать его по-своему… Спросите у американского либерала, где граница дозволенного, неужели «все правы»? Вам скажут, что поскольку всё по доброй воле и никто не страдает, то делай что хочешь, у каждого своя правда; куда общество прикатится, там и хорошо. А вот амиши, наоборот, считают, что в образе жизни и укладе общества менять не надо ничего; как жили триста лет назад, так и будем, а технический прогресс вообще от лукавого. В конце концов, поинтересуйтесь у гурманов, нельзя ли упростить приготовление, скажем, борща, срезать углы тут и там. Вы узнаете, что, начав резать углы, дорежешься до того, что станешь тесто для пирога в магазине покупать, отдельно покупать начинку, смешивать эту гадость вместе и называть своим творением. В какой-то момент всё это начинает напоминать диалоги об абортах в Америке. Для кого-то это неотъемлемое право женщины распоряжаться собственным телом – как же можно их запретить? Для кого-то аборты – детоубийство и смертный грех – как же такое можно разрешить? Удачи им всем в поисках точки пересечения.
Нормы определяются обществом, то есть большинством. Вот что большинство в данный момент поддерживает, то и норма. Это не хорошо и не плохо – это факт. Более того, это и есть определение нормы, пусть не научное или философское, а скорее интуитивное. Например, зная про некоторых великих писателей и поэтов, что они были антисемитами, мы всё равно их читаем: что с них взять, с детей своего времени? В Древнем Риме гомосексуализм был нормой, а в средневековой Европе – нет. При этом в Древнем Риме мужчины браком не сочетались и детей им на воспитание никто не давал. В одной стране женщины борются за право открыть лицо, в другой – за равное количество мест в высших эшелонах власти.
В каждом из вышеприведённых случаев, как и в мириаде других, либералы толкают общество вперёд и считают, что борются за правое дело, а консерваторы воздевают руки к небу и вопрошают, куда всё катится и где же страна их родителей, бабушек и дедушек, куда же она подевалась. На их глазах от этой страны не остаётся ни следа, общество скатывается во вседозволенность (читай: в тартарары), причём «вседозволенность» может означать групповые браки или законное курение марихуаны, а может – свободу вероисповедания или право женщин на голос. Чтобы ещё усложнить картину, заметим, что общество не идёт исключительно вперёд семимильными шагами, а движется по спирали, то прогрессируя, то регрессируя, не говоря уж о том, что само понятие прогрессии и регрессии – это то, что мы в данный момент, в контексте нашего общества понимаем под прогрессией и регрессией.