Неодолимая страсть

Дэй Сильвия

– Ты за это заплатишь, – с удовлетворением сказал он.

Он был в этом уверен. И это было чудесно.

Колин споласкивал бритву, когда его внимание привлек посторонний шум. Он настороженно прислушался, нервы напряглись в ожидании предстоящего столкновения.

Амелия уже вернулась в свою комнату, но он сомневался, что она спит. Амелия по своей натуре была слишком любопытна, слишком нетерпелива. Хорошо зная ее, он представлял себе, как она ходит по комнате, постоянно поглядывая на часы, считая минуты до того момента, когда он откроет ей свою тайну.

Вот, опять. Уже различимый звук, как будто кто-то царапает дверь.

Положив бритву и схватив полотенце, Колин начал вытирать лицо, когда слуга открыл дверь. Жак мрачно шагнул в комнату.

– Мисс Бенбридж нашли, mon ami.

Колин оцепенел.

– Кто?

– Всадники сегодня утром. Они поговорили с великаном, который приехал с ней, а затем повернули обратно.

Глубоко вздохнув, Колин кивнул.

– Ты договорился об отдельной столовой, как я просил?

– Mais oui.

– Спасибо. Я спущусь через минуту.

Дверь с легким скрипом закрылась, и Колин закончил свой туалет. Он обещал Амелии все объяснить и собирался сделать это.

Кивнув слуге, он повернулся к нему спиной и надел камзол, выбранный для этого утра. Это был потрясающий камзол, напоминавший распущенный хвост павлина. Стоимость сложной вышивки говорила сама за себя. Колин Митчелл, о котором с такой любовью вспоминала Амелия, никогда бы не смог купить столь дорогую одежду. Теперь он носил ее как внешнее доказательство своего высокого положения в этом мире. Мечта стать человеком, который может позволить себе обладать Амелией, осуществилась, и он хотел, чтобы она прямо сейчас увидела его.

С уверенностью в себе Колин вышел из комнаты и направился в общий зал. Он сразу же увидел великана, сопровождавшего Амелию. Гигант сидел спиной к стене и наблюдал за окружающими. Когда Колин направился к нему, взгляд великана стал острым и пристальным.

– Доброе утро, – поздоровался Колин, остановившись перед столом.

– Доброе, – гулко прозвучал ответ.

– Я граф Монтойя.

– Я так и понял.

– Мне многое надо ей объяснить. Дадите время и возможность сделать это?

Великан поджал губы и откинулся на спинку стула.

– Что вы задумали?

– Я заказал отдельную столовую. Я оставлю дверь приоткрытой, но прошу вас не входить.

Великан встал, возвышаясь над Колином, обладавшим внушительным ростом.

– Это устраивает и меня, и мой кинжал.

Колин кивнул и шагнул в сторону. Уступая гиганту дорогу, Колин сказал:

– Передайте ей это.

Он протянул руку, передав великану какой-то предмет. Колин подождал, пока охранявший Амелию поднимется наверх, а затем прошел в отдельную столовую, готовясь к самому трудному в его жизни разговору.

В ту самую минуту, когда в общий зал гостиницы вошла Мария, Саймон понял, что попал в беду. Полная уверенность в этом пришла к нему, когда вслед за женой вошел Кристофер Сент-Джон.

– Какое милое начало дня, – усмехнулась Лизетта. Как ни была Саймону неприятна ее привычная склонность к драме, сегодня, после ее странного поведения этой ночью, он почувствовал облегчение.

Саймон, решившись, встал.

– Доброе утро, – сказал он, кланяясь этой поразительной паре. Сочетание золотистой внешности Сент-Джона с испанской смуглостью Марии очаровывало.

– Куинн, – сказал Сент-Джон.

– Саймон, – тихо сказала Мария. Она опустилась на стул, выдвинутый для нее мужем, и сложила перед собой руки. – Вы знаете, кто этот человек в маске? Кто он?

Садясь на место, Саймон ответил:

– Это граф Рейнальдо Монтойя. Он несколько лет служил у меня.

– Служил? – спросил пират. – А теперь? Саймон рассказал о событиях, связанных с Картлендом.

– Боже мой, – с расширенными от ужаса глазами ахнула Мария. – Когда Амелия сказала, что этому человеку грозит опасность, я и представить не могла, как велика эта опасность. Почему вы мне не рассказали? Зачем эта ложь?

– Это все сложно, Мария, – сказал он с отвращением к себе за то, что предал ее доверие, которое она так редко оказывала ему. – Я не могу разглашать тайны Монтойи. Он не раз спасал мне жизнь. Я обязан хотя бы хранить молчание.

– А как же моя сестра? – воскликнула она. – Вы знаете, как она мне дорога. Знать, какому риску она подвергается, и не предупредить меня… – У неё дрогнул голос. – Я верила вам.

Сент-Джон сжал руку жены. Этот успокаивающий жест больно ранил Саймона. Из всех существовавших на свете женщин Мария была дорога ему, как Никто.

– Я хотел помочь вам найти ее и отправить в безопасное место, – сказал Саймон, – а сам собирался остаться с Монтойей, чтобы закончить это дело.

Мария гневно прищурилась. Она пылала гневом, совсем не подходящим для ее девического образа, создаваемого изящным платьем в цветочек.

– Вы должны были сказать мне, Саймон. Если бы я знала, я бы вышла из этой ситуации совсем по-другому.

– Да, – согласился он. – Вы бы разослали на ее поиски дюжины людей, что насторожило бы Картленда, и подвергли ее еще большему риску.

– Вы этого не знаете! – возразила она.

– Я знаю Картленда. Он работал на меня. Я знаю, на что он способен. Поиски пропавших людей и вещей – его сильная сторона. Только простака могут не заинтересовать прислужники, рыскающие по деревням, а Картленд далеко не так прост.

Хрипловатый голос пирата нарушил затянувшееся напряженное молчание.

– А какова ваша роль, мадемуазель Руссо?

Лизетта небрежно помахала рукой.

– Я судья.

– И если надо, то и палач, – проворчал Саймон. Сент-Джон поднял бровь.