Неоконченный романс
Шрифт:
Лес еще спал. Стоя по колено в тумане, березы и пихты лениво опустили ветви, на них дремала обильная роса. Где-то внизу глухо и сонно ворчала река, упрятанная в холодное ущелье. Стоял тот глубокий и задумчивый покой, который способен врачевать истерзанные души.
Лена присела на поваленный весенним ураганом ствол гигантского кедра. Вывороченные из земли огромные корни в утреннем сумраке напоминали лапы нелепого сказочного монстра. Рогдай принялся деловито рыться в корнях и спугнул бурундука. Тот, мелодично свистнув, стрелой промчался по стволу. Пес бросился к дереву, но полосатый шельмец был уже недосягаем. Шум всколыхнул тайгу. Тут же отозвалась «лесная милиция» — кедровка. Заверещав, как базарная торговка, крупная пестрая
Лес тем временем оживал с каждой минутой. На вершине высоченной пихты запел зяблик. Его песенка коротка, нетороплива и мила, как переливы горного ручья. Зачирикал, поспешая, поползень, в стороне зазвучала веселая нотка разукрашенного щегла, потом в птичий оркестр ворвался барабанный стук дятла, сердито и резко, как расстроенный саксофон, крикнула скандалистка-сойка — и пошло-поехало расчудесное звучание стоголосой птичьей симфонии Вместе с солнечными лучами прилетел в тайгу шаловливый ветерок, зашумел листвой осин у реки, раскачал неловкие туманы. Сильнее загудела проснувшаяся река, над порогами вспыхнула минутная радуга-семицветка и погасла, а по лесному царству уже неслись сотни новых звуков, один прекраснее другого.
Проснулись и запахи. Ночью все заглушается сыростью, пахнет только водой и туманом. Солнце высушило туман, резвый ветер прочесал склоны гор и принес с собой многоцветный запах альпийских лугов. Пригрело хвою на пихте и можжевельнике, растопило воск кашкары; воздух загустел, насыщаясь запахом смолы и скипидара. Набросило теплым облаком муравьиного спирта, багульника, все запахи перемешались, остался только один: запах согревшегося леса, в котором уютно, тепло и сытно.
Нарвав изрядный пучок черемши и небольшой букет таежных первоцветов, Лена медленно шла по тропинке, очарованная прелестью проснувшейся природы. Не зря она выбрала именно этот маршрут для утренних прогулок. Каждый новый день в тайге не похож на другой, несет в себе новое, необычное, впервые увиденное или услышанное. Каждый раз лесной хор звучит по-другому, запахи перемешиваются в немыслимые сочетания, расцветают новые цветы, в многочисленных лужицах и бочажках со стоячей водой желтым покрывалом лежит пыльца хвойных деревьев, а ближе к середине лета их покрывают трепещущие тельца бабочек, изнемогающих от невыносимой жары.
Между тем в тайге стало тише. Птицы сделали перерыв на завтрак, звери разбежались по укромным местам. Шум реки словно отдалился, стал более глухим и монотонным. Верховой ветер едва шевелил кронами, и Лене показалось, что деревья застенчиво рассказывают друг другу о своих ночных сновидениях.
Вернувшись домой, она положила пакет с черемшой в холодильник, цветы поставила в высокую керамическую вазу. Отца в гостиной не было. По шуму воды из ванной и довольному мурлыканью она догадалась, что он принимает водные процедуры. Из калитки напротив вышла Эльвира Андреевна. В темных джинсах и светлом тонком свитере, с короткой пышной стрижкой издали ее можно было принять за молоденькую девушку. И только вблизи было видно, что темные волосы прорезали дорожки седины, а вокруг необычайно ярких глаз залегли лучики морщинок… Небольшой прямой нос и не потерявшие свежести губы… Алексей ничем не походил на мать, разве только глаза у них были одинакового, завораживающе синего цвета. Эльвира Андреевна распахнула ворота, и легкий на помине Алексей Ковалев открыл перед ней дверцу машины. Но
— Видала, как я на женщин воздействую? С утра ручкой машут.
Лена засмеялась:
— Ты, папка, в своем репертуаре. Смотри, маме напишу, чем ты здесь занимаешься!
Отец в притворном ужасе округлил глаза:
— Только флирт, легкий безобидный флирт. Кровь немного разогнать, но все в рамках приличий. Твой старый отец только на это и годен сейчас.
Лена шутливо шлепнула его кухонным полотенцем.
— Завтрак, Казанова, сам себе приготовишь, я не успеваю, до школы долго добираться.
— Ты что, пешком и летом, и зимой?
— И летом, и зимой. Да еще километров десять по тайге почти каждое утро пробегаю.
— То-то, я смотрю, ты уже и загореть успела.
Дома я что-то не замечал за тобой таких подвигов.
— А тут жизнь совсем другая. Завтра я тебя с собой возьму, тогда поймешь, почему я на зорьке по тайге бегаю.
— Идет, это мне по душе. — Отец открыл холодильник. — Ого, ты что, в основном пельменями питаешься?
— Это меня Вера, подруга, надоумила. Если нет времени готовить, я их в воду брошу, и все — обед готов!
— Ну что ж, воспользуюсь твоим опытом и позавтракаю. — Отец потер руки. — Смотрю, у тебя и винцо кое-какое есть.
— В субботу я новоселье собралась справлять, так кое-что заранее приготовила. Но ты не стесняйся, ешь и пей, чего душа пожелает. В подвале есть еще ветчина и окорок домашнего копчения. Сказка, а не окорок! С голоду, думаю, не пропадешь.
Приняв душ и переодевшись в светлый льняной костюм и вчерашние босоножки, она поцеловала отца.
— Пока, папка, я буду дома где-то после трех, тогда уж обо всем поговорим.
Отец сконфуженно почесал в затылке:
— Вообще-то я, Ленок, сегодня обещал встретиться с Алексеем Михайловичем, обговорить некоторые детали…
Лена сердито топнула ногой:
— Ты отдыхать сюда приехал или работать?
Отец виновато отвел глаза, и Лена махнула рукой:
— Ладно, ты неисправим. Возьмешь под навесом велосипед, это не мой, подруги, так что будь осторожнее. До конторы далеко добираться. Спустишься с горы, переедешь мост, а там тебе любой дорогу покажет.
Сегодня в школе праздник — последний звонок.
Уроки по этому случаю отменили, но до начала торжественной линейки Лена хотела уладить некоторые вопросы со своим классом. Однако все ее планы рухнули в одночасье.
В учительской у кабинета завучей столпилось несколько учителей, а оттуда доносился отчаянный тоненький плач. Плакала молоденькая учительница немецкого языка — классный руководитель одиннадцатого класса. Она вытирала слезы огромным клетчатым платком, шумно сморкаясь. Дородная Надежда Мефодьевна, завуч начальных классов, пыталась ее успокоить, но девчонка заходилась в плаче, обиженно трясла головой.
— Что за слезы накануне торжества? — Верка решительно втерлась в ряды сочувствующих. Она только что подъехала и еще не была в курсе трагедии, грозившей сорвать самый волнующий момент школьного праздника.
Лене ситуацию еще до появления Верки разъяснил Витя-Петя. Оказывается, Ирина Владимировна, как звали «немочку», накануне поставила в кабинет к завучам вазы с огромными розами, с великой осторожностью доставленными из района. Выпускники собирались вручить их учителям и гостям праздника. Но произошло ужасное событие. Школьная уборщица Клава, протиравшая полы у завучей и в учительской, из самых лучших побуждений принесла букет черемухи. К утру бедные розы, не выдержав резкого запаха соперницы, сбросили все лепестки. Большие деньги были потрачены впустую, но главное, линейка без цветов теряла свою торжественность и праздничность. Верка думала лишь минуту.