Неоконченный сценарий
Шрифт:
– Возьми это, Ундина, когда будешь уезжать.
Набив полную сумку, положил на диван. Сколько надежд связывал Хассо с этим киноматериалом, а теперь расстается с ним равнодушно, словно с чужим. В планах на будущее нет места мыслям о фильме. Все кончено! И между ними тоже! Кто бы мог подумать еще вчера!..
– Как ты собираешься поступить?
– Так, как должен, - сказал он сухо.
Эрвину Фишеру никогда ничего не снилось, и поэтому он очень удивился, когда Ундина явилась ему во сне. В сумеречном свете занимающегося утра она стояла у его постели и говорила, что остальные хотят уехать, чтобы остаться, она же остается с ним, чтобы уехать. Несмотря на путаные речи, появление Ундины - хотя бы во сне - обрадовало Фишера.
Каково же было его удивление, когда, открыв глаза, он увидел Ундину. И она действительно что-то говорила. Быстро набросив халат, предложил Ундине стул. Однако она не села.
– Давайте поскорее улетим отсюда, прямо сразу, первым самолетом в Мехико...
– Голос Ундины дрожал.
– Я уже уложила вещи. Здесь мы больше ничего не добьемся. Это ужасная, несчастная страна. Я не знала, с чем мы столкнемся... Читать об этом и видеть собственными глазами - огромная разница... Самый острый фильм окажется жалким эхом, если не издевкой над реальной жизнью. От пленки кровью не пахнет...
– Я тебя понимаю - для женщины это чересчур... Может быть, ты права.
Фишер знал, что игра проиграна окончательно. Бернсдорф и Кремп больше в фильме не заинтересованы; Ридмюллер, Шмюкер и Хоппе настаивают на немедленном отъезде. Вилан мертв, а ведь все они нуждались в его защите. Никто больше в успех предприятия не верит; выходит, самое время возвращаться восвояси, как это ни тяжело признать...
– Хорошо. Улетаем первым самолетом в Мехико. И да поможет нам господь!
Ундина благодарно пожала его руку, и Фишер с неожиданной остротой ощутил, что это миг возвращения надежды.
– Ваши партнеры проявили благоразумие, а вы оба, увы, нет, - сказал майор Понсе.
– Предупреждаю в последний раз, господа. Я не стану выкладывать сейчас все известные мне факты, но поверьте, что располагаю ими в достаточном количестве.
– Да, мы вас больше предупреждать не станем, - подтвердил Диас.
– Вам решать, вам и отвечать. Я бы посоветовал вам сейчас же прямиком проследовать в аэропорт и вечерним рейсом отправиться вслед за господином Фишером и госпожой Раух в Мехико. В противном случае мы имеем право применить силу. Не вынуждайте отдавать вас под суд.
Суд? Бернсдорф встрепенулся. Угроза прозвучала несколько странно.
– Ив чем бы нас обвинили?
– Прежде всего в соучастии в убийстве посредством укрытия преступников или оказания им помощи действием.
Кремп спросил:
– Процесс будет открытым?
– Как вы смеете сомневаться в нашей правовой системе? Ничего, скоро вы с ней познакомитесь.
– Голос Понсе звучал равнодушно, на лицо он словно маску надел, а в его словах нельзя было обнаружить и намека на сарказм. Кстати, с какой целью вы сбрили усы и бороду?
– Ваш процессуальный кодекс бритья не предусматривает? Или запрещает?..
– На вашем месте я не стал бы острить, - сказал Понсе.
– Против вас факты, господин фон Кремп. Причем факты удручающие. Показания свидетелей и отпечатки пальцев на оружии, брошенном бежавшей Крус, доказывают, что, по крайней мере, одному из покушавшихся вы способствовали в совершении преступления. А в сведениях, которые мы получили от официальных органов вашей страны, есть данные, проливающие свет на ваше поведение...
– Майор перелистал несколько страничек блокнота.
– Вы принадлежали к прокоммунистическому студенческому союзу, дважды подвергались судебному преследованию по обвинению в оказании сопротивления полиции и организации беспорядков. В Гамбурге вы принимали участие в запрещенных демонстрациях, подстрекали к проведению массовых забастовок. В начале этого месяца вы оказали содействие человеку, розыск которого был объявлен полицией, попали в автомобильную катастрофу, после чего бежали за океан. Полагаю, перечисленного довольно.
Застигнутый врасплох, Кремп промолчал. Бернсдорф ощутил, какой силы удар обрушился на них. Целый набор обвинений! И не похоже, чтобы Понсе на сей раз блефовал.
По Кремпу выпущен заряд такой силы, что как свидетель по делу об убийстве Вилана он отпадал совершенно. Бернсдорф понял, что остался один. "А с другой стороны, - спрашивал он себя, - почему это Понсе ведет огонь из орудий крупного калибра? К чему такие усилия, когда достаточно произнести несколько официальных фраз и зачитать приказ о высылке из страны?"
И тут до него дошло, что в руках у Понсе ничего нет - по крайней мере, нет приказа о высылке. По какой-то неизвестной причине Понсе не удалось его заполучить! Хотя майор и делает вид, будто остались одни формальности, он их просто-напросто запугивает, а насильно отвезти в аэропорт не имеет права!
– Майор, прошу вас, уточните, нас высылают или нет?
– Вы здесь персоны нежелательные, достаточно вам?
– Однако это не одно и то же.
– В случае с вами обоими я не вижу тут никакой разницы.
– Понсе встал, перепалка ему надоела.
– И вы очень скоро в этом удостоверитесь, если не последуете нашему совету. Вы снимали фильм у Кастро, прославляли "кубинскую весну". Откуда мы знаем, вдруг вас на Кубе завербовали и вы прибыли к нам как тайный коммунистический агент?
– Вы это сперва докажите, - вмешался Кремп.
– Ас вами, если вы не одумаетесь, мы вскоре встретимся и поговорим иначе. Причем при обстоятельствах для вас безрадостных.
Миндалевидные карие глаза Понсе перебегали с Кремпа на Бернсдорфа; он словно желал удостовериться, что от одного добился покорности, а другого заставил капитулировать. Ему, очевидно, было трудно поверить, что после ударов, которые он нанес, они устояли. Никто не произнес в ответ ни слова.
Диас поднялся первым, молча сунул в "атташе-кейс" протокол беседы, щелкнул замком. Обменялся взглядом с Понсе.
– Мы сделали, что могли, - сказал майор.
– Прощайте.
– Господин фон Кремп, я потрясен услышанным, - сказал советник посольства - И если обвинения, предъявленные вам, обоснованы хотя бы частично, вам надлежит немедленно вернуться на родину. Примите во внимание, что в настоящий момент ваши прежние прегрешения как бы забыты. И если вы наймете сведущего адвоката, то сможете отделаться условным наказанием. Но не скрою, лично я потерял к вам всякое доверие. Вы следите за ходом моей мысли?