Неолит – не заграница
Шрифт:
– Телепартироваться, Зуранов, можно, но жить, периодически, в двух мирах… здесь уж, извините. В любом случае, я тебя не перевариваю. И я думаю, сегодня вечером меня поддержат твои же товарищи… перед твоим сном.
– Передайте им, – уходя, сказал Алексей, – что сегодня я их щадить не буду. Я обещаю. А если и поубиваю их, то мне ничего не будет. Ведь я… псих.
Так и получилось. Алексей дал достойный отпор Вонючке, Малине и Зяблику. Его тоже хорошо побили. Но Малину отправили в больницу с сотрясением головного мозга. Зуранов ударил его табуреткой по голове. А директору школы-интерната Тимохину в гороно сделали очередное предупреждение за… ослабление внимания к вопросам воспитательной работы подрастающего поколения.
Зуранов вышел из тяжких и жестоких воспоминаний о своём отрочестве, как из только что принятой им горячей ванны. Он на мгновение задумался о том, что слишком часто придаётся им. Прошлым и будущим жить нельзя. Смешно! Да и всё ведь – настоящее. Это Алексей понимал как путешественник во времени, которого, по большому счёту, не существовало. Вот и вся разгадка «перетекания» одного мира в другой или адгезии, своеобразного «слипания», плотного сцепления, смыкания.. Всё едино, но при том и самостоятельно и условно отделимо друг от друга.
Он посмотрел на часы и поднялся со скамейки. Его ждали дела, совершенно новые для него. Буквально неделю тому назад он открыл частное детективное агентство «Портал», с большими ограничениями в его поле деятельности. Но он не собирался заниматься только поиском украденных и потерянных собак и кошек и прочей, как он считал, белибердой. Алексей знал, что всегда придёт на помощь любому, кто будет нуждаться в ней. На пути открытия частного сыскного бюро, в котором он был и швец, жнец, и на дуде игрец, ему пришлось преодолеть массу трудностей.
Для начала ему необходимо было найти начальный капитал. Слава богу, тут помог ему мало знакомый предприниматель Эдуард Ерофеевич Плиданов. Разумеется, владелец небольшой фабрики по выделке шкур и шитью меховых изделий слышал о том, что Зуранов – человек, живущий в двух мирах. Во многом поэтому он дал ему денег в долг, без возвращения ссуды с процентами. Своевременная поддержка со стороны предпринимателя.
Теперь на улице Мельничной, в доме восемнадцать, находился его офис, который, по сути, ещё не действовал. Сыщик и директор предприятия, в единственном числе, Алексей Владимирович Зуранов мог бы открыть свою сыскную контору раньше на месяц. Но не получилось. Ему яростно мешал генерал-майор Листрилов.
У недалёкого служаки, Петра Ивановича, конечно же, имелись веские причины для того, чтобы очень активно пакостить Зуранову. Некоторые из тёмных дел генерал-майора были известны Алексею. Сначала можно лишить правдолюбца лицензии частного сыщика, а потом и физически устранить. Дело техники.
Как выжил в одиночестве, в тяжёлых условиях на заброшенной стоянке Серые Камни подросток-изгнанник для людей племени оставалось загадкой. Зур не просто выжил, но и возмужал, стал крепким взрослым человеком. Ведь его многие видели в лесных дебрях. При встрече не разговаривали с ним. Запрещалось. Лишь наблюдали за тем, как он рос и превращался из подростка в сильного парня. Впрочем, ни какой особой тайны в его жизнеспособности нет. Зур в обоих мирах если не во всём, то во многом соблюдал осторожность, последовательность в действиях, неприхотливость в еде.
Жизнь изгоя ставила перед ним выбор: погибнуть или быть выносливым, трудолюбивым, ловким, смелым, умным… Здесь не просто набор слов, а перечисление тех человеческих качеств человека, помогающих ему существовать в одиночестве, в самых экстремальных условиях. Спасибо природе, которая уже при рождении наделила Зура всеми необходимыми качествами. Она, как будто, заранее знала, что в жизни ему предстоят самые серьёзные испытания. Да и, вероятно, удача часто сопутствовала изгою. Без неё он бы не выжил ни в одном из миров.
Из широкого распахнутого окна собственной квартиры, расположенной на седьмом этаже, вывалился человек. Заливая кровью глубокие выбоины и трещины асфальта дворовой подъездной дороги, он умирал тяжело, но недолго. В затухающем взгляде пенсионера Воротова не читалось ни отчаяния, ни разочарования, ни злости. Всё! Душа готовилась отбыть с иной мир, покидая разбитое тело довольно крепкого старика. Он бы ещё пожил… при возможности. Но таковой уже не имелось.
Первым, кто подбежал к умирающему, скорее, не из-за сострадания, а от страха и растерянности, был десятилетний школьник Паша Ивасёв. Тогда Василий Абрамович ещё дышал и даже успел ответить на вопрос мальчика: «Кто вас, убил, дедушка?» Но прозвучал, как позже выяснили работни милиции, опираясь на показания Паши, был не ответ, а, всего-навсего, предсмертный стон или даже выдох – «кры» или «хры». Другие свидетели, подошедшие сюда, на место происшествия, застали пенсионера уже мёртвым.
От полученных впечатлений и волнений Паша Ивасёв неделю пролежал дома, в горячке. Хорошо, что начались летние каникулы. А мать его, Зоя Михайловна, не стесняясь никого, даже приходящих навестить больного мальчика знакомых учителей, на чём свет крыла Воротова. «Приспичило старпёру подыхать при моём Пашеньке». Да, именно, «подыхать». Другого определения у неё не нашлось.
Она была сорокалетней матерью-одиночкой с суфражистскими наклонностями и одновременно заместителем директора и совладельцем коммерческого банка «Простор». И тем, что она такая, не похожая ни на кого, Ивасёва более чем гордилась. Слыла очень эмансипированной женщиной (и, по сути, являлась таковой) и на нужду не жаловалась. Всё, что надо, она имела, включая внедорожник «Хонду», мощную четырёхэтажную загородную дачу, солидный пакет акций Мончегорского «Североникеля»… на чужоё имя и фамилию. Перестраховка.
Обитала вдвоём со своим сынишкой в шикарной четырёхкомнатной квартире в центре города. Нельзя было назвать её простой бабой. Не простая, а скандально-грозная, при случае.
Работники правоохранительных органов с завидной оперативностью, сразу же, на месте происшествия составили протокол, опросили свидетелей, в первую очередь, Пашу, сфотографировали труп «старого воробья», выпорхнувшего на улицу в приличном костюме и даже при галстуке. Одним словом, не повезло пенсионеру.
Оперуполномоченный лейтенант Аскольд Михайлик оценивающе оглядел, снизу вверх, высоту двенадцатиэтажного здания, подержался за конец рулетки, с которой «колдовал» эксперт, потом почесал чёрный и густоволосый загривок и дал чёткое заключение, выразив его словами: «Всё предельно ясно». Падение с седьмого этажа – дело не шутейное.
С ним и сейчас, и потом коллеги согласились и работники Следственного Комитета. Именно, несчастный случай. Старик зачем-то открыл окно, встал на подоконник. Возможно, хотел сдуть летнюю пыль со стёкол или кому-то и что-то крикнуть сверху, или просто подышать свежим воздухом, или… и… разбился. В общем, дело закрылось потому, что в нём не наблюдалось никакого криминала, да и не могло наблюдаться.