Неоромантическая сказка
Шрифт:
Хозяин замка взмахнул рукой, и все замолкли. Медленно обводя взглядом прелестные лица, король начал петь. Ах, как прекрасно он поет! Сила его роскошного голоса сотрясала тронный зал. В глазах дорогих гостей слезы! Зал взорвался аплодисментами, когда он закончил. Это невероятно! Даже лучше, чем великолепные дворцы, стерегущие покой милой Баварии.
Вдруг в зале появился верный слуга – старина Клаус. Он подошел к повелителю и протянул склянку с проклятой микстурой.
– Что, опять? – жалобно вопрошал король.
– Ваше Величество, герр
Клаус разговаривал с ним, как с неразумным ребенком. Обидно. Тяжело вздохнув, король выпил горькое лекарство. Горькое. Морщится. Опять обман.
Он опасливо обвел воспаленным взглядом дорогих гостей. Видели ли они его позор? Но в зале никого нет.
– Где все? Где я? Кто я?».
Алконост нахмурилась и перешла на свой обычный голос:
«В это время в маленькой каморке за тронным залом шептались слуги.
– Кто это воет? Наш безумный Вигге? – спросила молодая служанка.
– Грета, так нельзя говорить о короле, – назидательно ответил старый дворецкий.
– Король сегодня опять беседует со своими призраками, – вздохнув, продолжил он.
Грета отодвинула заслонку и припала к отверстию, сквозь которое отлично просматривался тронный зал. В огромном пустом помещении, в полном одиночестве, сидел одутловатый господин исполинского роста и зябко кутался в рваную простыню».
Сказка показалась Пенелопе совсем не сказочной, а печальной. Пенелопе было ужасно жалко Короля Вигге.
– Он совсем один. Бедный…
Алконосту реакция слушательницы не понравилась. Дева-птица строго сказала:
– Остерегайся безумцев!
По правде сказать, Пенелопа не поняла, что имеет в виду странная собеседница, но Алконост опять сменила тему:
– Тебе, кажется, нужно к старейшине Магритту?
– Да. А откуда вы знаете?
– Я знаю многое, – скромно ответила чудесная собеседница.
Она важно поправила блестящие в солнечных лучах перья на крыльях.
– Я немного заблудилась. Вы не могли бы подсказать, куда мне идти?
– Зря ты вышла из комнаты. Ты совершила ошибку! – задумчиво пробормотала Алконост.
– Какой комнаты?
– Детской, разумеется.
Пенелопа подумала о том, что это немного жутко, когда кто-то знает о тебе гораздо больше, чем ты сама. Она спросила:
– Что же мне делать?
– Ты мне понравилась. Ты храбрая девочка и ты умеешь чувствовать красоту. Я тебе помогу. Но сначала сделай для меня кое-что. Видишь ли, ундины и тритоны попросили у меня волшебный лунный гребень и не спешат отдавать его. Давно хочу им напомнить. Навести их у старой мельницы и попроси вернуть должок.
Пенелопе совсем не хотелось искать коварных ундин и мокрых тритонов, но отказать в просьбе Алконосту она не могла – вдруг девушка-птица откажется подсказать дорогу к дому старейшины?
– А как я их найду?
– В этом нет ничего сложного. Ты их увидишь у большого мельничного колеса за вот той поляной, – уверенно ответила Алконост.
Она показала крылом в сторону безобидной с виду полянки.
– А почему же вы сами им не напомните о гребне? – удивленно спросила Пенелопа.
Алконост поглядела на девочку так, будто та сморозила очевидную глупость.
– Птица Радости не может бродить по заброшенным мельницам. Таковы законы Плюшевого Королевства.
– Да и ундины прячутся, когда видят меня, – добавила Алконост после небольшой паузы и вздохнула.
Пенелопа неуверенно кивнула.
– Хорошо, я скоро приду.
– Не сомневаюсь.
Юная сеньорита побрела в сторону поляны.
– Какой тяжелый характер бывает у этих сказочных созданий, – размышляла Пенелопа.
В этот день с ней произошло столько всего необычного, что удивить ее чем-нибудь было сложно. Так ей казалось до встречи с ундинами.
***
За милой полянкой Пенелопа увидела густые заросли кустарника, покрытого острыми шипами. На тонких веточках росли мелкие красные ягоды, напоминающие капли крови. Юная сеньорита не без труда преодолела колючую преграду. Еще только отодвинув первые ветки, девочка услышала тихий смех, похожий на журчание воды. За кустарником она увидела созданий еще более странных, чем Алконост.
Что можно сказать о внешности ундин? Как и у других жителей сказочного мира, их облик переменчив, подобно весенней погоде. У прогнившего скрипучего колеса мельницы сидело трое жутких существ, игравших в карты и тихо переговаривающихся. Пробирающая до костей жуть заключалась в несовместимости верха и низа этих созданий. Прекрасные девичьи головы покоились на телах сморщенных горбатых старух. Длинные и влажные волосы собирались в замысловатые прически, а кожа отдавала перламутром.
Старшая из ундин (все остальные слушали ее весьма почтительно) рассказывала о званном ужине во дворце Морского Короля. Ундина вспоминала блюда из лягушачьей икры, оказавшиеся противными и навязчивого морского епископа, весь вечер ухаживавшего за ней. Младшие подруги завистливо вздыхали и переглядывались.
При виде гостьи водные девы вздыхать перестали и с любопытством разглядывали ее.
– Добрый день, – неуверенно начала разговор вежливая Пенелопа.
– Здравствуй, девочка. Чего ты хотела?
– Алконост попросила меня напомнить вам о волшебном гребне.
Ундины переглянулись.
– Видишь ли, гребешок покоится на дне хрустальной реки. Тритоны отдадут его, лишь если их позвать определенным образом.
– Как их позвать? – спросила Пенелопа, уже не ожидая ничего хорошего от этого приключения.
– Невинной человеческой душе нужно подняться над рекой по цветочному мосту и напоить тритонов каплей крови, ибо кровь есть жизнь. Не испугаешься?
Пенелопа побледнела. Ей очень не хотелось признаваться в том, что она боится и высоты, и вида крови. Предполагаемая встреча с неведомыми тритонами тоже вызывала вполне оправданное беспокойство.