Неосновной инстинкт

Чеснокова Юлия Олеговна

– Гук… - сдаваясь, прошептала она. Приподнятая, девушка была насажена на его готовый член. Простонав, Херин расслабленно выдохнула. Ёнгук жарко любил её, покрывая поцелуями, и лучших доказательств того, что ему никто другой не нужен, придумать было невозможно. – Гук…

– Ну, скажи, разве я набрасывался бы так на тебя, если бы уже натрахался где-то?

– Как будто бы ты дважды, а то и трижды не сможешь, - уже бессмысленно споря, заулыбалась Херин. Любимое тело прижалось к ней, вбиваясь до глубин, которые отзывались только ему, которые хотели только его.

–

С тобой – сколько угодно, Рин, родная, любимая моя, - облизывая пересыхающие губы – надо бы бросать курить, - он целовал ими благословенное лицо, которое придало смысл его жизни. Женщина, подарившая ему дочь, его единственная, до которой он никого не любил, после которой не хочет мыслить ни о чем. Разве может он сидеть спокойно в квартире, не пытаясь бороться с грязью и преступностью, которые там, за порогом? Его Херин выходит в магазин, его дочь вырастет и пойдет в школу, будет жить в этом городе. Разве имеет право он – ответственный за них, - не сделать всё вокруг безопасным для их существования? Чтобы их ребенок, и будущие, если они появятся, дети, могли улыбаться и не опасаться, что однажды какой-то уродский дядя посадит их в машину и выпотрошит в пригороде, размалевав под шлюху, будь ты мальчик или девочка, ради этого он разнесёт все заговоры Нью-Йорка и достанет даже из ада последнего, кто организует криминал. Зарычав от оргазма, Гук успел выйти из Рин, засмеявшейся и накрывшей ему рот ладонью.

– Папа, ты разбудишь Бомми!

– Ничего, зато она точно будет знать, что родители любят друг друга, - Ёнгук захватил губы Херин и, буквально вылизав их и облизавшись после этого, стал отдышиваться. – Пусть знает, что мама самая любимая на свете женщина.

Преступление второе, посредственное

Ёнгук вошёл в квартиру-логово и услышал стучание по клавишам. Только оно мышиной вознёй своего бесперебойного клацанья более-менее заставило его выйти из остолбенения, в котором он ехал сюда, ехал как-то помутнено, быстро, немного безоглядно, чуть не проехав на красный свет на одном из перекрестков. За компьютером сидел Ёндже, а Рен за его спиной уплетал обед. Чоноп высунулся с кухни, здороваясь.

– Вы что, втроём здесь? А где остальные?

– Ну, все ж занятые, - пожал плечами Ёндже, крутанувшись на стуле к адвокату. – У всех женщины…

– А Сольджун?

– А у него несколько, - засмеялся химик. – Да нет, просто, зачем тут торчать без толку? – он посмотрел в каменно-бетонное лицо Гука, редко моргающее при разговоре. – Что-то случилось?

– Ничего страшного, сейчас отомру, - он плюхнулся в кресло, закрыв веки и потерев их большим и указательным пальцем правой руки. – Немного отвык вытягивать силой информацию у плохишей, которые не хотят говорить её добровольно вежливому и миролюбивому мне.

– Ты… он остался жив? – тихо поинтересовался Чоноп, протянув чашку с кофе, который приготовил себе. Мужчина с благодарностью принял её, после чего мрачно покачал головой. – Вот как…

– Польза-то была? – более отстраненно поинтересовался Ёндже, которого, судя по всему, не волновали люди, которых он ни разу в жизни не видел, даже если бы ему в подробностях описали пытки, которым те подверглись. За достаточно обаятельной и интеллигентной наружностью иногда просматривалась трудно разгадываемая натура, в которой хладнокровия, возможно, было больше, чем в том же Санха,

выглядящим как пример эмоционального дуболома.

– Небольшая, - сделав глоток горячего кофе, Ёнгук стал оживать, чувствуя, как что-то ощутимое, уютное и согревающее проникает в него, оледеневшего при собственноручно данном себе задании. Никто не заставлял его брать трудное и мерзкое на себя, но он не собирался заставлять это делать и других. А кто бы смог вместо него? Как он, почти равнодушно, не дрогнув. Ёндже, может быть, но ему недостаёт боевых навыков. Химчан теперь уже нет… Как невелик выбор! Если возникнет какой-нибудь цугцванг, придётся звонить в Сеул Серину, или активизировать связи Ёндже. Но не хотелось бы, чтобы дошло до плохого. – Он знал только один адрес. Какой-то притон. Вернее, его подвал, один из многих, в которых время от времени собираются некие люди, чьих имен он не знал. Люди эти ищут развлечений… - Гук посмотрел на Рена, подавившегося при его взгляде. Чоноп поспешил похлопать юношу по спине. – Своеобразных развлечений, в общем.

– Судя по всему, у этих людей очень много деньжат? – предположил Ёндже. – Ведь заказать симпатичного мальчика из другой страны для безраздельного пользования – дорогой каприз.

– Беспредельного пользования, - Ёнгук протер лицо ладонью, нагревшейся от чашки, словно умылся ею. – Более чем много. Поставщика я знаю. Сингапур сразу навел меня на мысли о том, кто исполнитель… Я позвонил знакомому дельцу, но там насчет клиента тишина. Всё анонимно и хорошо оплачиваемо. Нет, конечно, в Сингапуре знают, кто заказывает, и только притворяются неосведомленными, но ни черта лысого не скажут.

– Может, опять попытать? – расплылся Ёндже, не приняв близко к сердцу неприглядность этого занятия.

– Нет, туда я не сунусь, - отмахнулся Гук, не испугано, но демонстрируя утверждение «я не безумец» расширившимися глазами. – Когда-нибудь – возможно, но сейчас нас там просто размажут… Придется искать зацепки здесь. Завтра пробьём этот притон. Если ничего не найдём – установим слежку, поищем другие точки. Я так понял, что заказчики умеют шифроваться и каждый раз выбирают новую локацию для своих игрищ. Никому не хочется быть пойманным и угодить в тюрьму за такое…

– Ой бы им там стало весело, - справедливо заметил Чоноп, жаждая стать карателем и не решаясь уйти к электрическому чайнику за кофе для себя, чтобы доприсутствовать во всем разговоре.

– А почему не сегодня? Почему завтра? – поднялся Рен с опустевшей тарелкой и направился на кухню, мыть за собой посуду, но остановился рядом с Опом, на пороге. Ёнгук выдохнул, собираясь с мыслями, будто сам на миг забыл, что же именно планировал на вечер. Потом вспомнил и, взбодрившись, приподнял задницу, чтобы достать сигареты из заднего кармана потертых штанов. Вытащив из початой пачки зажигалку и сигарету, он прикурил, ничуть не нарушив фен-шуй мужского тайного убежища порцией дыма.

– Мне надо вечером поработать юристом, наняли для одного занятного дельца, - видя, что Чоноп и Рен ушли на кухню, не дожидаясь подробностей, а Ёндже продолжает слушать, он развернулся ровно на него и задекламировал, вдыхая и выдыхая бело-серые клубы: - Одна романистка написала книженцию, в которой главный герой будто списан с одной знаменитости. С одного, если точнее, знаменитого типа – актера, мужчины. А поскольку выставлен он не в лучшем свете, а все намеки говорят, что это именно он, то гражданин «звезда» решил засудить бумагомарательницу за клевету, инсинуации и фантазийные бредни.