Неотразимый бродяга
Шрифт:
– Да, они дошли и сюда, – признал отец.
– Я…
– Тебе нет нужды оправдываться, – остановил он Диану. – Забудь и не думай об этом.
По тону его слов Диана поняла, что он действительно не желает слушать оправданий. Он просто хотел, чтобы воспоминания обо всем этом навсегда стерлись из их памяти. Засунув руки в узкие карманы джинсов, Диана также предпочла перевести разговор в другое, менее болезненное русло. Хотя как бы то ни было, а сознание того, что Майор в курсе всех этих грязных историй и предпочитает не думать о них, не прибавило Диане душевного спокойствия.
На
Стараясь не шуметь, Диана вышла из дома и направилась к конюшням. Солнце стояло уже высоко в небе и ощутимо пригревало. К полудню будет по-настоящему знойно. Горы подернулись легкой дымкой. Тени от небольших облачков скользили по их склонам.
– Диана!
Она обернулась и, прикрыв от солнца глаза рукой, чтобы лучше видеть, узнала Гая. Она не встречала его в эти последние несколько дней, с того самого момента, как он бросил ей в лицо горькие слова и исчез, чтобы загнать кобылиц во внутренний вольер ранчо.
Диана тяжело переносила сложившиеся между ними отношения и не знала, как поступать с этим пылким юношей, столь настойчиво и беззаветно добивавшимся ее расположения. Догадывался ли он о том, что его фигура и голос лишь сильнее напоминали ей о его отце? Диана постаралась отогнать от себя эти мысли и тут заметила цветы в руках Гая.
Когда он подошел к ней вплотную, она увидела его настойчивый и немного заискивающий взгляд, словно ласкавший ее лицо.
– Мир? – с сомнением проговорил он. Диана взяла протянутый букетик.
– Ветреница, очень мило с твоей стороны, Гай. – Ее слова, казалось, несколько развеяли его напряженное состояние.
– Это не случайно… я имею в виду ветреницу, – пояснил он со сдержанной улыбкой. – Я хотел купить цветы в городе, но именно эти, как никакие другие, очень похожи на тебя, такие же нежные, не признающие неволи и хрупкие в неумелых руках. В последний раз я пытался заставить тебя расти там, где хотелось мне, но с ветреницами так не поступают. Прости меня. Ведь ты больше не сердишься?
Ну почему он такой ранимый и так мягок с ней? Она уже устала причинять людям боль и быть источником их неприятностей. Все стало бы гораздо проще, если бы он по-настоящему рассердился на нее, для него же лучше… Диана больше не могла позволить ему идеализировать ее.
– Я поступила с тобой жестоко и безжалостно. Единственное, что извиняет меня, так это то, что мои мысли заняты другим, – сказала она.
– У всех у нас бывают моменты, когда нам не хочется видеть людей. – Его взгляд был полон обожания.
Диана опустила глаза на цветы и стала осторожно перебирать пальцами нежные розоватые лепестки.
– Тебе не следует проявлять ко мне излишнюю чуткость, Гай. Все это как-то неестественно.
– Единственное, что получается у меня совершенно естественно, – это любить тебя. – Голос его утратил вдруг уверенность, став ломким и вибрирующим. – Мне теперь кажется, что я всегда тебя любил, Диана, всю свою жизнь.
– Не надо так говорить. – Руки ее блуждали по слегка поникшим цветкам, обрывая зеленые листья.
– Хорошо. – Оба они, впрочем, понимали, что его молчание ничего не меняет. – Я шел к дому, чтобы увидеть тебя. Мне надо будет съездить в город, кое-что купить по хозяйству. Я подумал, может быть, ты тоже захочешь прокатиться. У тебя будет прекрасная возможность немного развеяться, походить по магазинам.
Идея была очень заманчивой, и вместо того, чтобы отказаться, что действительно следовало бы сделать, Диана отлично это понимала, она неожиданно для себя согласилась на его предложение.
– Ты отправляешься прямо сейчас?
– Нет, примерно через час. Сначала мне надо закончить некоторые дела, и… – Он бросил взгляд на свою запыленную рабочую одежду, к которой кое-где пристали завитки конского волоса. – Мне еще надо привести себя в порядок.
– Хорошо, – с готовностью кивнула Диана.
Оставшееся до отъезда время она с толком использовала на то, чтобы переодеться и переговорить с Софи, предупредив ее о своем предстоящем отсутствии. Сменив джинсы на пеструю широкую юбку и белую симпатичную блузку с широким вырезом в сборку, Диана отправилась искать Гая. На дворе ранчо его не было. Так как он не сказал ей, в какой машине они отправляются, Диана решила зайти за ним в дом, где они обитали вместе с Холтом.
Немного задержавшись у проволочной противомоскитной двери, она негромко постучала и позвала:
– Гай!
За дверью громко жужжал вентилятор, гонявший по комнате теплый воздух. Диана решительно вошла внутрь. Слегка наклонив голову, она вслушивалась в звуки дома, пытаясь определить местонахождение юноши. Не один год минул со времени ее последнего посещения этого жилища. Зал, столовая и кухня были объединены в единое помещение, из которого двери вели в две крохотные спальни и в ванную. Вокруг царили чистота и порядок, не позволявшие сколь-нибудь определенно судить о характере обитателей. Однако тут Диана заметила на одной из полок спортивные кубки. С любопытством девушка подошла ближе и стала с интересом рассматривать золотые таблички с именем Гая и надписями о его достижениях в стрельбе. Над полкой помещалось деревянное ложе для ружья, которое, впрочем, пустовало.
Дверь одной из спален внезапно открылась, и Диана обернулась на звук. На нее удивленно смотрел Холт, продолжая держаться за ручку так и не успевшей закрыться двери. Диана также изумленно застыла, чувствуя, как перехватило дыхание у нее в груди, а сердце, казалось, забилось так, что слышно было во всей комнате.
Совершенно определенно, он только что вышел из душа. Его мокрые волосы блестели влажными темными волнами, грудь была оголена, и на смуглой коже застыли капельки еще не высохшей воды. Черные брюки облегали узкие бедра, лишний раз подчеркивая ширину его мускулистых плеч. Диана почувствовала слабость от прокатившегося по ее животу первобытного и волнующего озноба, словно перевернувшего что-то у нее внутри.