Неожиданная Россия. XX век
Шрифт:
Нет смысле пересказывать ту сложную историю, лучше прочитать о ней у Юзефовича или у самого Строда. Доступны современному читателю и несколько воспоминаний белых участников тех событий, и даже сборники документов тех лет. Поэтому хочется рассказать о другом. О том, что отличает те события от остальной гражданской войны.
Прежде всего – это отдельные, но просто невероятные взлёты милосердия, прямо какие-то приступы гуманизма на фоне всеобщей и давно привычной жестокости. Затем – мороз… Нечеловеческий, нехарактерный для остальной, даже северной России, якутский холод. Знаменитый в русской истории «генерал Мороз» в той последней битве соблюдал строгий нейтралитет – одинаково разя и белых, и красных.
Подарок для убийцы
В документальном романе «Зимняя дорога» есть два главных героя-антагониста, военачальники сражающихся сторон – «белый» Пепеляев и «красный» Строд. Оба убеждённые и яростные, но совсем не типичные представители своих «оттенков». Кроме них показан целый ряд второстепенных, хотя и не менее колоритных участников той истории.
Нет нужды повторять, что все герои Юзефовича – это реальные лица, некогда живые люди. И вот один из них, упомянутый почти мимоходом, по силе драматизма способен затмить даже главную пару героев, а его невыдуманная судьба подобна религиозной легенде – настоящая библейская притча…
Министром юстиции Дальневосточной республики он стал в 21 год, хотя на излёте гражданской войны такие карьеры уже никого не удивляли. Фантастическая для иного времени боевая биография тоже не казалась примечательной много пережившим современникам. Конечно, необычно, когда «красный» бежит в тайгу от «белых» с мешком книг, вместо хлеба. Или защищает вместе с монголами буддийский монастырь от войск барона Унгерна. Но биографии такой лихости в то время были даже слишком часты.
Врагов и товарищей сын забайкальского казака Сергей Широких-Полянский удивил другим – своей смертью. Хотя смертей в те годы было ещё больше, чем фантастических биографий. Но только его уход из жизни не смог оставить равнодушными даже повидавших море крови головорезов всех сторон.
Сергей Никитич Широких-Полянский (1898–1922)
Весной 1922 года Широких-Плянский был назначен политическим комиссаром «Якутской губернии и Северного края». Главные силы «белых» давно разгромлены на всех фронтах, однако якутская тайга всё ещё охвачена гражданской войной. И в мае того же года в мелкой стычке за сотню вёрст к востоку от Якутска молодой комиссар получает смертельное ранение в живот. Его убийца – один из неграмотных якутских повстанцев – схвачен.
Описывая это эпизод в «Зимней дороге» Юзефович цитирует воспоминания Строда, участника той перестрелки в окрестностях якутского селения Амга: «Бойцы схватили стрелявшего, и готовы были растерзать, но потом решили дать возможность умирающему застрелить его самому».
Раненый был ещё жив, находился в сознании. После многих лет гражданской войны он не сомневался, что его ранение смертельно не то что посреди тайги, а даже окажись рядом лучший госпиталь тех лет. Тот же опыт войны даёт другое знание – умирающий понимает, что неизбежная в его случае агония будет мучительной и долгой…
«Ему вложили в руку наган, – передаёт Юзефович рассказ одного из очевидцев, – но, когда перед ним поставили трясущегося человека в залатанных дырявых одеждах из звериных шкур и кожи, стрелять он отказался».
Умирающий комиссар попросил накормить пленного и отпустить «на все четыре стороны». Более того, умирающий дарит убийце свой кисет с махоркой – «вещь, которая на войне, после гибели хозяина, обычно достается его ближайшему другу», подсказывает читателю Юзефович.
Пленный якут долго не мог поверить в происходящее, потом заплакал и ушёл в тайгу. Смертельно раненый 24-летний комиссар умер к следующем утру. «Для многих большевиков это было непонятно» – напишет один из участников тех событий, рассказывая о недоумении товарищей убитого таким неожиданным гуманизмом посреди гражданской войны. Но именно эта смерть и этот порыв души умирающего станут переломом в ходе гражданской войны в Якутии.
«Разноголосая молва мгновенно разнесла этот потрясающий поступок умирающего красного комиссара. Если ранее при приближении отряда красных местные мирные жители убегали в тайгу, бросая дома престарелых родителей, маленьких детей, весь скот в страхе и в ужа¬се перед красными, то на обратном пути этого же отря¬да из Амги в Якутск их встречали приветливо, стараясь оказать любую помощь, более того предупреждали, где повстанцы могут установить засаду. Позже отпущенный умирающим комиссаром повстанец за то, что рассказывал всем свою историю был расстрелян как большевистский агитатор…» – отписывает эти события современная книга «История Якутии в лицах».
А был ли «мальчик»?
В 1922 году на берегах Лены сражались друг с другом ЯАССР и ВЯОНУ, «Якутская автономная советская социалистическая республика» против «Временного Якутского Областного Народного Управления». Якуты и русские были по обе стороны баррикад, война была именно гражданской.
Спасённый умирающим врагом и расстрелянный своими же повстанец-якут стал символом перелома в гражданской войне. Именно поэтому теряющие поддержку населения лидеры ВЯОНУ летом 1922 года отправили посланцев за подмогой во Владивосток, всё ещё занятый остатками «белых».
И здесь в документальном романе Юзефовича допущена, пожалуй, единственная фактическая ошибка. Ошибкой стал второстепенный, но важный персонаж – корнет Василий Коробейников, главнокомандующий «белой» армией ВЯОНУ, заливший Якутию кровью.
«Трудно понять, почему этот молодой человек со своим опереточным воинским званием, – пишет Юзефович, – стал командующим повстанческой армией, в лучшие времена насчитывавшей несколько тысяч бойцов… Ни одной фотографии Коробейникова не сохранилось. Никто из тех, кто был с ним знаком, не оставил ни описания его внешности, ни психологического портрета. Лишь один из мельком видевший его уже после разгрома восстания, не без симпатии отметил, что Коробейников показался ему «отчаянным мальчиком», а у другого мемуариста есть еще более лаконичная характеристика его облика: «невзрачный». Эти два высказывания противоречат одно другому только на первый взгляд. Поставленные рядом, они позволяют увидеть некрасивого, нервного, не уверенного в себе, но амбициозного юношу, пытавшегося доказать свою состоятельность расстрелом милиционеров…»
Увы, здесь проза истории оказалась несколько грубее писательской фантазии. В реальности родившийся в 1893 году Василий Коробейников был ровесником главных героев романа – он всего на два года младше «белого» Пепеляева и на год старше «красного» Строда. Ни тот, ни другой в документальном романе Юзефовича, а уж тем более в жизни давно не являлись «юношами» на момент гражданской войны. Не был «юношей» и Коробейников, имея за плечами три года боёв на германском фронте и Георгиевские кресты четырёх степеней.