Неожиданность
Шрифт:
Чего ж не зайти, коли просят! Увидев меня, княжич молнией взлетел с кровати, где изволил тосковать, проклиная русскую тупость.
— Берешь?
— Проверить тебя нужно.
— Проверяй!
— Настоящее имя?
Наследник престола замялся. Я молча повернулся к выходу, не люблю трусов и врунов.
— Венцеслав! — выпалил юноша, — но об этом лучше не болтать.
— Я похож на болтливую сороку?
— Нет, но…
— Никаких но! Болтуны атаманами не становятся. Что за имя Яцек?
— Так меня в детстве нянька
— И я буду так звать до конца похода. Почему, отчего решил имя скрыть — не моя забота, чужая печаль. Сейчас будет сама проверка. Найдешь нужного человечка — идешь с нами в поход за Землю биться, не найдешь — уж не взыщи.
— Согласен!
Я изложил испытуемому обстоятельства дела, сделав упор на последних обещаниях Митьки Косого:
— Их вспоминать будешь, меня благодарить.
Вот вам и киевские рубаи! Для чистоты эксперимента приметы преступников польскому волхву не сообщались.
На дворе залаяла Марфа, взвыл Горец. Понять что-то было затруднительно — другая сторона дома. Но мне казалось, что повод для вызова меня из избы есть всего один — завершение физического слияния богатырской мощи столичной обаяшки с обладателем первого на Руси экземпляра мужских семейных трусов под названием «Мечта оборотня». Уложились влюбленные в 20 минут, не подкачали. Роздал поисковику последние инструкции.
— Минут через десять цепляй к поясу меч, выходи из калитки и сразу ищи нужного нам человека. Мы пойдем сзади. Никаких вопросов, выяснений, разъяснений. Повод к нам обратиться есть всего только один — появление желания сказать честно: я потерялся, выводите меня отсюда. Будешь водить просто так — огорчим.
— Если ошибусь или не найду, оплачу одежду и обувь твоему конюху!
— Похвально, очень похвально. Не торопись, я еще с волхвами пойду распрощаюсь.
Быстренько простившись с Захарием и мальчишками, заверив всех в завтрашнем переезде, вышел на двор. Интересно, куда же делся Павлин?
Татьяна бережно целовала Олега возле двери сеновала. Оранжевые факелы полыхали у обоих на груди. В это же время работящая Галина под руководством нашедшегося мужа рисовала волкодлаку имитацию синяка под левым глазом собственной сурьмой. Через пять минут к нам добавился поляк.
Я простился с хозяевами, вывел на улицу идущих на разборку, и там всем, особенно Ксении, объяснил, что идем за парнем. Яцек двинулся по улице.
— Все беседы насчет того правильно он нас ведет или нет, поощряются хорошим ударом в зубы, — завершил я инструктаж.
Венцеслав шел уверенно, будто по знакомой улице. Горец неторопливо вышагивал рядом. Марфа держалась возле меня.
Заминка была всего одна, когда мы свернули в какой-то проулок. Ксюшка сразу пыталась зароптать, но неприятный вид моего зловещего кулака возле ее носа остудил столичную говорунью.
Оказалось, что зашли в тупик. Князя это совершенно не смутило — мы развернулись и пошли в обход. Надеюсь, что в Сельджукском
Еще минут через пять воткнулись в какой-то ободранный забор с сияющей красной калиткой.
— Он здесь, — заверил Яцек.
Оксана подтвердила мнение зарубежного сыскаря.
Совсем неплохо. Очень хорошо. Просто великолепно! Очень важный вопрос был решен. Стенд «Его разыскивают белые волхвы», аналог советскому «Их разыскивает милиция», можно было закрывать, подперев все-таки для верности кедровой рыбкой.
Похлопал зарубежный талант по широкому плечу.
— Ты принят. Если есть какие еще дела в Киеве, быстренько улаживай, на днях уходим. Ты — редкий молодец, думаю во всем мире таких соколиков не густо. Но все-таки просьба — ребятам не грубить, одно дело делать идем, все одинаково жизнью рискуем.
Иностранец бросился меня обнимать. Я вел себя, как советская интердевочка: терпел без всякого удовольствия и радовался отсутствию запрещенных куратором из КГБ пропагандистки вредных поцелуев. Я вам не ЦРУшница идеологически не выдержанная, которая от такой работы, кроме дешевеньких долларов по 60 копеек, на которые ничего и не купишь в советских магазинах, еще и удовольствие получает!
Объятия длились нескончаемо. Похоже, парень весь городской запас радости из родного Кракова с собой в дорогу выгреб, и теперешнюю столицу Польши впереди ждет на редкость унылый год.
Однако сумерки уже начинались. Нежданные встречи с кудесниками и проведение досуга на сеновале истощили наш запас времени. Вновь берем командование в свои старческие ручонки.
— Яцек, мы торопимся!
Уф, объятия наконец-то закончились.
— Емеля, перекинь Олега через ворота. Олег, откроешь нам оттуда калитку.
Пока я красовался силою своих приказов, недисциплинированная богатырка легко перебросила через ворота самого Емельяна, очумевшего от неожиданной ласки, и, приобняв своего самого желанного, объяснила:
— Емелька, он богатырь, справится там. А Олежек устамши…
Олежек только млел от ласковых женских речей. Пока богатырь кряхтел и охал после неожиданного исполнения роли Икара за воротами, я командовал дальше.
— Богатыри, богатырки и устамшие — все со мной в избу! Яцек и Оксана караулят калитку. Всем вновь припершимся давать ответ: Кривой пускать не велел! Ждать тут, пока он занят.
— Мы так не договаривались! — зароптала трусоватая проститутка. — Отдавай мои деньги, я вас в корчме подожду!
— Ты должна хорошо местные бандитские ухватки и словечки знать, для этого тебя и оставляю. Яцек с киевскими разбойниками дела никогда не имел. А почуют они неладное, слетятся сюда с разных концов. Обидно, что уйдешь, сразу пять рублей потеряешь, которые я тебе вместо вшивого рублика выдам.
— Я остаюсь, — сразу же изменила решение смелая сторонница борьбы с бандитизмом. — Я про них такие штуки знаю!