Неожиданность
Шрифт:
— Я не знаю, как платить будешь…
— А платить будешь ты, нанятому тобой человеку, одному или двоим. Деньги будешь получать с каждой доски. Часть купец, часть я, часть ты. В Новгороде доски рубят. Из ствола дерева получают одну или две досочки. И уходит на это полдня. А ты на каждую доску будешь тратить времени чуть, и из ствола получать пять, шесть, семь, а то и больше пиленого материала, в зависимости от толщины дерева. Прибыль будет умопомрачительная! На всех троих хватит. Будем очень богатыми людьми. Это тебе не вшивых кочевников грабить и не на рынке мелочью торговать — здесь очень большие деньги пойдут. Еще отцу Лены рублем поможешь при сбое каком в торговле — вдруг тестю помощь потребуется — а ты тут, как тут! У тебя и у Елены
Судя по лицу Елены, убежать Матвею уже не удастся. Начали заниматься. Ушкуйник махал руками и ногами вяловато, предчувствуя свою дальнейшую унылую судьбу, я как обычно, а вот молодуха была весела. Исход встречи был уже предопределен.
Через два часа мы с ним закончили махать руками и ногами. Пока я немножко перевел дух после этаких усилий, молодые выясняли отношения: купеческая дочка давила нахраписто и уверенно, атаман ушкуйников пытался отбиться понуро и подобострастно. Эх, брат, без весла разве против русской бабы выстоишь… Сейчас она тебя вместе с твоей хваленой железной волей по грунту размажет! Все мы по юности такие безнадежные сражения проигрывали… Закончилась битва полов еще где-то через полчаса. Стихли. Можно было вступать в дело и мне.
— Ну что, идти, знакомиться с погорельцем?
Матвей вздохнул, получил чувствительный тычок под ребра, и ответил:
— Я иду. Закупай все нужное и показывай место. Будем строить лесопилку.
Вот это по-нашему, по-пилорамному! Мне с этим делом полегче будет сладить, а тебе поможет понять — чтобы одолеть в схватке с любимой женщиной, бо-о-ольшой опыт семейной жизни нужен!
Зашел к Олегу в корчму. Есть хотелось страшно. Заказал супа, к нему взял расстегай и колбасу (я так люблю), запить какого-то компота и отличился в тиши этого явно богоугодного заведения. Половой сел рядом и рассказывал городские и рыночные новости. Одна из них была такая: на базаре периодически поет человек с невиданно сильным и красивым голосом. Олег очень хотел услышать. Я доел супчик и колбаску, допил взвар и сообщил половому, что сегодня этот человек будет петь для него одного и никаких денег за это не возьмет. Старослужащий трактира не поверил.
— Ну, так не бывает…
— Какую песню ты бы хотел услышать? Она будет всего одна.
Он назвал одну из моих песен.
— Певец эту мелодию знает.
Половой завертел головой, пытаясь понять: кто же из посетителей начнет издавать нужные звуки. Эх, так и не угадал! Я начал петь то, что он просил. Когда закончил, все посетители корчмы стояли вокруг нашего столика. Обычная реакция. Я внятно объявил:
— Сегодня здесь больше песен не будет.
Народ кричал и требовал, просил и умолял, будто тут делили хлеб в голодный год. И все из-за каких-то песенок. Я расплатился, оставил чаевые и ушел.
Погнал на торг. Вспомнил, что велел молодым талантам оставлять на рынке дежурного. А вот место вчера не уточнил. Быстро пришел к выводу, что откуда вчера ушел со всей ватагой, туда и нужно идти, а не расстраиваться по глупому поводу. Добравшись до нужного места, услышал знакомое дудение и увидел Егора. Подошел.
— Как дела?
— Сегодня двое.
— А вчера?
— Один. К нему сегодня и пойдем. Стихи с его именем должны уже быть написаны.
Подумалось: а зачем мне каждый день запоминать новый большой текст? Учеба у ведуна будет грузить мою память от души. Ярополк сидит над этими стишками каждый день как проклятый. Надо менять только куплет с именем. Остальное я добавлю из той песни, откуда беру мелодию. Вечером обрадую поэта облегчением его участи.
Пошел в Кремль. Долго беседовал с Владимиром. Потом отправились на конюшню. Он стал там решать какие-то вопросы, а я взял Зорьку и уехал кататься. По проселочным дорогам пускал ее и рысью, и галопом, поворачивал то влево,
Кобылка тоже привыкала к моей манере езды, к моему хозяйскому голосу. Я ласково с ней беседовал о жизни, рассказывал, кто я, как зовут, откуда сам. Застоявшейся в темноватом стойле Зорьке со мной было весело и интересно. Временами я просто слезал и вел ее в поводу, пел для кобылки разные песни. Так прошло часа два. Вернулись.
У конюха Александра выяснил, что лошади сейчас десять лет, прожить должна еще так же — по меркам княжеской конюшни уже старовата. Одного хозяина нет. У князя обычно таскает телеги. Ездят на ней редко. Она хорошей породы, признаки все налицо: коричневый без пятен окрас, славная осанка и походка, очень ходкая и неутомимая. Сестра лучшему местному коню Задору, на котором выезжает сам князь Давид. Родилась у Александра на руках от княжеской лошадки. Показал ее мать Бурю. Сын Зорьки — Буран, бегает под боярином-конюшим Владимиром. Да, это не купленная на рынке, неведомая кобыла, а кобылица из хорошей семьи.
Отошел от конюшни, понял: очень хочу эту кобылку, просто безумно хочу! Наверное, не продадут…Надо ее как-то выцыганить. На худой конец просто украсть или подменить на похожую перед отъездом князя. И затаиться до приезда нового где-нибудь на далекой речке Вечерке у верных людей. А возить на телеге всякий хлам на Зорьке или другой похожей лошади, тех же лет — без разницы. Надо выяснить, когда в Новгороде выборы князя.
Однако пора обедать. Кушали с Владимиром. Выборы в начале осени. Осталось меньше месяца. Лошадь не продается и продаваться не будет. Но я могу ее брать и пользоваться по-прежнему до их отъезда. Если Давида выберут на второй срок, то и дальше.
Я сидел и со свойственным мне коварством думал: конечно, конечно. Обязательно вам ее отдам. Не забудьте проверить количество лошадок перед отъездом. Уверен: сойдется один в один. Тут у нас — как в аптеке в 21 веке! А то, что встречаются фальсификаты, не обращайте внимания — ну, обмишурились, всяко бывает…
После обеда часок повалялся в своей комнатке. Значит, перечисляем необходимые действия: узнать цены на лошадей, купить необходимую упряжь для верховой езды (прежнюю отдам вместе с новой лошадкой), научиться ей пользоваться, приучить конюхов к тому, что сам запрягаю, рапрягаю и ставлю в стойло Зорьку, и надо стать среди княжеских коневодов своим человеком, чтобы перестали за мной следить. По своему времени помню: есть богатые и есть обслуживающий персонал — быдло, которое и за людей-то никто и не считает! Наверняка так же и здесь. Сейчас певец — один из гостей боярина, им, конюхам, не ровня. А надо довести до них мысль, что я — такой же как они — обслуга, только занят другим делом. А для этого — спеть мужикам песни про коней-лошадей, которых я знаю несколько, рассказать анекдот, выпить вместе водки. На Руси так: если водку вместе пили, значит свой. Своего бояться нечего!
На рынок пошел пораньше. Зашел в длинный конский ряд, вник в цены. Взрослые лошади стоили от десяти до двадцати рублей. Суммы приемлемые. Были и очень похожие на Зорьку лошадки. Конечно, купить надо заранее, дней за пять-семь до выборов. Впритык идти не надо. Подержим на конюшне у Акинфия. Нужно только предупредить его заранее. Тогда можно и из города не убегать. В случае чего — никаких лошадей у меня нет. Хотите — ищите.
Потом пошел к месту сбора. Все уже были там, включая купца. Озвучил сумму, споров не было. Отправились на именины. Пока шли, довел до своих, что цена до больших праздников не меняется и спорить по ее поводу с купцами с сегодняшнего дня должен тот, кто сидит на приемке заказов.