неПАЦАНКА. Трансформация бой-бабы в леди
Шрифт:
– Угомонись, дура, еще не твое время! Снимай давай, – ухмыляюсь я, отмечая про себя на будущее действенность запугивания топором.
Ставлю левую ступню на пень для разруба дров и, не прицеливаясь, со всего размаха правой руки вонзаю острие топора себе… слава богу в паре сантиметров от ноги! Сестра взвизгивает, но не роняет от шока айпад, чего я определенно от нее не ожидала, зная ее мягкотелость.
Раскачиваясь, подхожу поближе к камере айпада и выдаю:
– Ну, отличный повод продемонстрировать мою бицуху. – Напрягаю и крупно демонстрирую правый и левый поочередно. – Вот, собственно, это то, чем я горжусь, – на этих словах целую любимый правый бицепс и, самодовольно смотря в камеру, завершаю фразой «Пока все».
Сестра
Остается два часа до сдачи, и я решаю идти ва-банк и снять вторую часть видео в «рабочей» форме работника офиса, костюме – спецовке труженика тыла ритуальных услуг.
– Нет, не все! Прыгай в машину и погнали в еще одно место! – быстро скидывая с себя тренировочный костюм и спесь самодовольства, восклицаю я.
Сказано – сделано, и мы с оператором уже мчимся по ночной дороге к той местной достопримечательности, которой мне захотелось заинтересовать «Пятницу», а именно – к канатной дороге, ежедневно транспортирующей меня на берег рутины офиса в объятья бумажной волокиты. Закуривая в салоне баритоноформирующий «Кент», врубаю в проигрывателе старой Сузуки 2003 года выпуска пиратский CD-RW с новым альбомом Oxxxymiron «Горгород» и под долбящее «Там, где нас нет» давлю на газ предвкушения новых событий в моей жизни.
Приехав на место, встаем прямо между опор под рельсами канатной дороги, чтобы в кадре отчетливо наблюдались кабинки. Единственное, чего я не учла, так это смердящую подлостью темноту наступившей ночи, что также отмечает сестра фразой: «Ничего не видно, как на приеме у проктолога». Благо, что русский народ на выдумку находчив, поэтому врубаю дальний свет фар Сузуки и становлюсь в поле их освещения, гармонично таким образом вписываясь в бандитский образ из 1990-х. Для пущего эффекта «была не была», закуриваю прямо в кадре и вещаю:
– Ну и напоследок, в таком виде я хожу на свою любимую работу каждый гребанный день пять через два. Вот сейчас меня снимают на фоне «канаточки». Мы с вами в Нижегородской области. Это самая длинная в Европе канатная дорога, – выдаю я зачем-то никому не нужные строительные факты. – Ну, чо, я очень хочу на ваш проект, – произношу я и, опустив глаза в освещенный дальним светом песок, делаю длинный глубокий затяг сигареты и выдаю – Возьмите меня, пожалуйста.
Внезапная, непредвиденная изначальным сценарием в моей голове просьба сопровождается басистым раскатом истерического смеха, после которого я обреченно машу рукой и командую сестре: «Все, вырубай».
Финал, занавес, а вместо аплодисментов – скрежет как раз проезжающей надо мной кабинки, ползущей по канату, подобно тяжелому беременному пауку, и стрекот сверчков, радующихся вступлению в долгожданный период бракосочетаний на лоне природы.
– Мдаа, Юль, я, конечно, всегда знала, что с тобой не все в порядке, но чтобы настолько, – выражением диагноза от психиатра с 20-летним стажем врачебной практики выдает мелкая, захлопывает чехол айпада и идет в машину.
Оставшись в минутной паузе задумчивости над тем, ответила ли я на те вопросы, о которых просила меня блонди, обреченно тушу сигарету об обочину и иду за руль. Времени на склейку кусков видео и отправку в Вайбер, который еще предстояло скачать, оставалось совсем немного, а ведь нужно еще было доехать до дома.
Благо Apple – предусмотрительная компания, сделавшая процесс создания видео максимально удобным, долго мучиться со склейками не приходится, тем более сестра в этом намного опытней. По продолжительности судьбоносный «шедевр» выходит в две минуты, и буквально за три минуты до полуночи я успеваю разобраться в устройстве неведомого мне мессенджера и отослать ролик. Затаив дыхание на прокрутке кружка загрузки, вижу две галочки и слово «доставлено», облегченно выпускаю пар, пот, напряжение мышц и мысленное желание: «Боже, ну пожалуйста».
Не получив со стороны родителей никаких вопросов по поводу наших в кои-то веки внезапных совместных с сестрой дел, заливаюсь парой стопок физического 40-градусного зелья для снятия стресса и иду спать, прокручивая и дорабатывая в голове возможный сценарий видео.
– Эх, можно было сделать лучше, – получаю немой укор внутреннего голоса, да только после бойни на мясокомбинате фартуки не разбрасывают.
Вперед! Силенки в кулак, веревку берем
Могу поклясться, что впервые за долгое время мне приснилась не война, кровопролитие с оторванными конечностями, бег под пулями или конец света со всепожирающей пастью огня и выпархивающими из тел душами, а… закат.
Из окна тренажерного зала мы с несколькими ребятами, потерявшими ко мне интерес как к женщине, но обретшими нового члена «братства штанги», стремились увидеть его. Вне зависимости от того, кто и какое упражнение выполнял, когда Харлей, самый татуированный и безбашенный среди нас, судя по количеству, но не по глубине заложенного им смысла партаков, на наш взгляд, подходил к старому окну… Все знали, что это момент, ради которого стоит отложить свои вошедшие в обыденность тяжелые отношения с железом и посмотреть на горизонт за рекой Волгой. Как правило, 4–6 человек завершали свой подход к снаряду, будь то штанга или гантели, снимали с себя все опоясывающие элементы (пояс для пауэрлифтинга, кистевые бинты), один приглушал «вечномотивирующий» «Рамштайн», и все застывали перед порталом в старой деревянной раме с облупившейся белой муниципальной краской. «Уходящий день передает свою силу Земле, а Солнце – Луне. Завтра наступит новая жизнь», – говорил Харлей таким образом в контексте то славянской, то греческой мифологии, но с одним и тем же смыслом. Багровопалящий на фоне отражения от могучей реки горизонт проверял зрение на прочность – устоять и не отвернуться. Отвернулся – значит, сдался и не «принял пост» силы, вонзившейся прямыми лучами преломления света сквозь стекло прямо на дно сетчатки.
И в этом сне после скоропалительно отснятого эпичного видео для блонди на вторичный кастинг в «Исправительный проект» был он – закат, который мы видели, будучи уставшими, благоухающими потом, но обнадеженными верой в лучшее перерождение, вечность жизни и свободу от оков бренного тела… пока какому-нибудь новичку на ногу не падал блин от штанги и он интеллигентным возгласом «насколько я поражен мощи данного снаряда» не приглашал нас вернуться из потустороннего транса в реальность. Красный, как багровые реки крови египтян во время казней египетских пророка Моисея; ослепляющий предпоследней вспышкой соприкосновения с рекой, как оглушающий сознание родителя крик младенца; гипнотизирующий, как последний взгляд почившего путника по реке забвения в сопровождении мрачного Харона. Именно такой закат ослепил мое пробуждение от телефонного звонка, сродни соседу-трудоголику, начавшему сверлить стену ровно в 7 утра.
– Алло, – поперхнулась я традиционным приветствием, буквально бросившись к столу, как к отбывающему через толщи лавиноподобных волн Ноеву ковчегу.
– ЮЛЯ!!! – проорали в трубку и на какое-то время заставили меня побеспокоиться о сохранности своих барабанных перепонок. – Это БОМБА! Мы десять раз пересмотрели! Скажи, ты сейчас где?! – уже во всю мощь кричала, задыхаясь на буквах «о» блонди, будто подскакивая на батуте и вкалывая себе адреналин одновременно.
– Странный вопрос в пятницу утром! Конечно же дома, сейчас на работу пойду, а что? – старалась сохранять я спокойно-суровый, не выражающий огромного волнения «НЕУЖЕЛИ» голос.