Нэпал — верный друг. Пес, подаривший надежду
Шрифт:
Сумев оторвать один из ремней, Джейсон начал выдергивать изо рта трубочки. Ворвались санитары и снова привязали его.
Следующие несколько часов Джейсон умолял Джона и Скотта, мужа Джули, помочь ему сбежать. Он говорил, что РВСК пытают его в подвале, из которого ему необходимо выбраться.
— Друг, ты должен мне помочь. Просто развяжи меня. Развяжи меня и дай уйти через окно. И когда я сбегу, обещаю, что позволю тебе снова связать меня и подсоединить все трубочки. Сейчас разрежь их, и я сбегу через окно, а потом сможешь снова их прицепить.
Джон засмеялся. Что еще ему оставалось? Если бы он не смог найти ничего смешного в этой ситуации, она сломила бы его.
— Куда прицепить их, братишка? Куда прицепить их, Джейс? Куда?
Джейсон продолжал говорить всем желающим его слушать — Джули, Джону, Майку, Патти, Карле и другим посетителям, — что его похитили и они должны помочь ему бежать. Конечно, никто из родственников не знал, чем Джейсон занимался в Эквадоре. Им даже было неизвестно, была эта операция военной или учебной. Все это казалось каким-то безумием, и они понятия не имели о том, до какой степени ужасны видения Джейсона. Но главное, они были в отчаянии, не зная, выживет ли он.
Прошло меньше недели, и Джон в первый раз пропустил свою очередь по присмотру за детьми. Он слишком долго оставался рядом с Джейсоном и забыл о других своих обязанностях. Джули была недовольна им. Она собрала семейный совет. Все расселись на площадке перед отделением интенсивной терапии, и Джули как следует отчитала старшего брата.
Джон был согласен, что заслужил это. Джули была похожа на мать — маленькая и тоненькая, но упрямая как бык (так говорил Майк).
В следующий раз, когда Джон сидел у постели младшего брата, тот начал разговаривать с кислородным баллоном, стоящим в углу палаты.
— Мы должны выбраться отсюда, — сказал Джейсон баллону. — Вынимай решетки из окна — и бежим.
Баллон ничего не ответил.
— Понимаешь, тут все в масках. Плохие парни… Маски… Они пытаются скрыть свои лица.
Баллон по-прежнему молчал.
— Ну ладно, а где же моя мама? Ты не знаешь? Где моя мама?
Баллон хранил молчание.
Джейсон некоторое время продолжал в том же духе, а потом наконец понял, что кислородный баллон вряд ли что-то ему ответит.
И тут случилось нечто невероятное. Джейсон обернулся к брату и назвал его по имени:
— Джон, там ведь никого нет? Эта штука не умеет говорить…
Джон расхохотался сквозь слезы. Он взял Джейсона за руку.
— Да, братишка, там никого нет. Это не человек. Это кислородный баллон.
Вспышка просветления была короткой. Мимолетной. Она продлилась ровно столько, сколько нужно было, чтобы обменяться этими несколькими словами. Джейсон произнес два предложения. Десять коротких слов. Но это так много значило. Для Джона это было чудом, первым знаком того, что его брат сохранил рассудок.
Он вышел из палаты и направился в кафетерий, где его ждали Патти, Майк и Карла.
— Джейсон приходил в себя! — крикнул Джон. — Я сидел рядом с ним, а он повернул ко мне голову и назвал меня по имени! Он узнал меня!
Джон рассказал, как Джейсон — всего на несколько секунд — очнулся.
— Да, я хвастаюсь его успехами, — весело говорил Джон. — Почему бы и нет? Это мой брат, я люблю его!
Этот случай показался всем очень забавным. Говорить с кислородным баллоном о том, как они вместе сбегут, — да, это было в духе Джейсона. В тот момент все смеялись от радости и облегчения, и, видит Бог, этот смех был тогда им очень нужен. Юмор жизненно необходим. Он дал Морганам силы пережить то, что, казалось, пережить невозможно.
Конечно, смех быстро превратился в слезы. Семья Морган плакала, смеялась, смеялась сквозь слезы, и все это каким-то образом становилось важной частью процесса преодоления. Джейсон лежал в коме и боролся за жизнь, а его семья находила в себе силы для смеха. Говорят, смех лечит душу. Тогда, в то время он был как бы проблеском нормальной жизни, на шаг приближая обоих братьев к прошлому. У Джона и Джейсона всегда были такие отношения: они постоянно шутили, не давая друг другу спуску.
Хирург попытался вернуть Морганов к реальности:
— Даже если Джейсон что-то говорит и узнаёт людей, не думайте, что он уже выкарабкался. Это как маятник. Джейсон еще не в порядке.
Патти покачала головой, улыбаясь сквозь слезы:
— Джейсон в порядке. Он возвращается.
Джон широко улыбнулся; его глаза были полны слез.
— Конечно, он говорил всего лишь с кислородным баллоном, но ведь говорил! И, по крайней мере, не пытался пригласить его на свидание!
— Он постоянно зовет маму, — пожаловался Майк, по-техасски раскатисто смеясь. — Когда уже он соскучится по своему неотесанному бате?
Джейсон был раздавлен. Его тело с головы до пят покрывали темные фиолетово-зеленые пятна. Лежа в коме, он боролся с тяжелой инфекцией. Будучи не в состоянии говорить, он даже не мог объяснить врачам, что у него болит, а что нет. И все-таки не было ничего плохого в том, чтобы надеяться.
Почему бы не позволить надежде расцветать в темноте?
Семья Морган хотела надеяться. Ей нужна была надежда.
Что в этом плохого?
Глава шестая
На шестой день жизни-с-Нэпалом Джим усаживает его и произносит команду «сидеть», которую пес уже должен был слышать от Гейл Кин. Потом, склоняясь, Джим протягивает крохотному серьезному щенку руку:
— Дай лапу.
Нэпал на миг замирает, уставившись на нее, а потом поднимает левую лапку и протягивает ее Джиму.
Ничего себе!
Они обмениваются рукопожатием. По первому же требованию Нэпал протянул Джиму лапу. Этот песик очень быстро соображает, что от него хотят.
Джим взял двухнедельный отпуск, чтобы посвящать собаке больше времени. Утром он отправил электронное письмо Гейл Кин. Они договорились, что Джим будет писать Теренсу от имени Нэпала. Весточки отцу от сына.