Неписанная любовь

Ашер Лорен

Я никогда не думала, что буду соблазнять Рафаэля Лопеса, не говоря уже о том, чтобы говорить о свидании, но вот я здесь, с раздвинутыми ногами и сердцем в горле.

— Блять, — он вытирает лицо рукой.

— Уже жалеешь?

— Только об одном.

— О чем?

— О том, что я так долго ждал, чтобы попробовать тебя на вкус, — он расстегивает пуговицу на моих джинсовых шортах, и мое сердце замирает в груди, когда он снимает их.

Мое типичное опасение по поводу шрамов все еще сохраняется. Я попросила татуировщика добавить звезды вокруг

шрамов, но не для того, чтобы скрыть их, а чтобы превратить мои бедра в полотно, вдохновленное одной из моих любимых песен.

И все же я не могу не стесняться старых шрамов. В конце концов я научилась быть более осмотрительной, выбирая места, которые легко могут остаться незамеченными почти всеми. Мой живот. Внутренняя сторона верхней части бедер. За линией трусиков.

Боже, что он подумает, если увидит это? Думаю я, вздрагивая и отводя взгляд.

Он опускается на колени и проводит руками по моим бедрам.

— Mirame (Посмотри на меня).

Мой широко раскрытый взгляд возвращается к нему. Рафаэль проводит рукой по моей плоти, но на этот раз я не вздрагиваю, потому что слишком сосредоточена на том, что вылетает из его рта.

— Ты одна из самых сильных людей, которых я знаю, — его прикосновение мягкое. Заботливое. Исследовательское, от которого у меня в животе порхают бабочки.

В последний раз, когда я считала, у меня было более пятидесяти шрамов, так что это делает меня полной противоположностью сильной, но, судя по тому, как Рафаэль смотрит на меня, я решила ему поверить.

Он проводит губами по одному из старых шрамов.

— Все, что я вижу, — это человека, который решил жить.

Моя нижняя губа подрагивает.

— Ту, кто решил продолжать бороться, даже когда у нее были причины сдаться, — он проводит кончиком пальца по одной из моих татуировок, и мое зрение расплывается по краям, а на ресницах появляются слезы. — Ту, кто превратил свои шрамы в падающие звезды, — он опускается на колени и целует мой самый новый шрам, который всегда вызывает у меня чувство стыда.

Выскальзывает одна слезинка, и я смахиваю ее, потому что не хочу портить момент.

Но ему, похоже, все равно: он повторяет жест, на этот раз целуя шрам рядом с предыдущим.

— Ты воин, Эль, — он проводит губами по особенно уродливому шраму. — Ты отлично сопротивлялась, но тебе больше не придется сражаться с этими демонами в одиночку.

Одна слеза превращается в две, и в следующее мгновение я понимаю, что мои щеки уже мокрые.

Рафаэль заменяет мои прошлые воспоминания совершенно новыми, не спеша целуя каждый шрам.

К тому времени, когда он заканчивает, мое горе превращается в тоску, настолько сильную, что я боюсь, что могу сгореть. Моя нижняя часть тела пульсирует, и я отчаянно хочу сжать бедра вместе, но его колено не дает им раскрыться, вызывая новую волну тоски.

Он опускает поцелуй прямо на мою киску, и я давлюсь воздухом.

— Тебе нравится? — его губы

нависают надо мной, осыпая меня мягкими поцелуями, пока он пробирается к моему нижнему белью.

— Я знаю, что ты ждал долго, очень долго, но я уверена, что ты сможешь разгадать эту загадку сам.

Его правая рука прослеживает путь к моему нижнему белью, а другая тянется к моим ягодицам.

— О, Эль. Чего я только не хочу сделать с этим ртом.

Рафаэль проводит костяшкой пальца вверх и вниз по моему центру, посылая струйки удовольствия по позвоночнику. Он прижимает подушечку большого пальца к моему клитору, и я резко подаюсь вперед, задыхаясь. Он сдвигает мои трусики в сторону, ухмыляясь, глядя на мокрое пятно, проступающее сквозь хлопок.

Если бы я не лежала, я бы упала, когда он провел кончиком языка по моему центру.

— Ты намокла для меня.

— Ты собираешься и дальше констатировать очевидное, или действительно можешь что-то сделать с этим? — я покачиваю бедрами.

Его губы пересекает коварная ухмылка.

— Продолжай говорить в том же духе, и я заставлю тебя поработать ради этого.

— Как?

Он обхватывает рукой мое запястье и тянет его к центру.

— Разве это не очевидно?

Указательным пальцем он проводит по моему входу, медленно двигаясь вперед-назад, пока я не начинаю дрожать.

— Похоже, тебе это нравится, так что мне придется придумать новое наказание.

Я вздрагиваю, когда он просовывает кончики наших пальцев внутрь.

— Может быть, так.

Моя голова откидывается назад, стон вырывается из моих губ, когда он вводит оба пальца вместе. Я содрогаюсь от каждого толчка, и в моей нижней части тела нарастает глубокое давление.

Он издает недовольный звук.

— Нет. Это тоже не сработает. Тебе это слишком нравится.

— Продолжай пробовать. Я уверена, что в конце концов ты поймешь, что к чему, — мое тело содрогается, когда он тянет обе наши руки к моему клитору. Когда он щиплет его, это причиняет слабую боль, и мои бедра подрагивают от резкого пульсирующего ощущения в глубине живота.

— Хорошая идея, — его глубокая усмешка заставляет мои внутренности пульсировать. Он стягивает с меня трусы и бросает их на землю поверх шорт. Мои губы раздвигаются, но протест затихает, когда Рафаэль перекидывает мою правую ногу через плечо, а затем делает то же самое с левой.

Он обхватывает меня за задницу и притягивает ближе к своему лицу. Его хватка собственническая. Требовательная. Такая чертовски горячая, что кажется, будто моя кожа может загореться. Возможно, так оно и есть, потому что я вся вспотела, а он еще даже не попробовал меня на вкус.

Мои бедра прижимаются к его голове, когда он проводит носом по моему центру и делает глубокий вдох.

Мои щеки вспыхивают от этого резкого движения, но смущение быстро сменяется возбуждением, когда он высовывает язык.