Неписанная любовь
Шрифт:
— Что нашло на Нико сегодня вечером? — спрашивает она минуту спустя.
— Не знаю, — я пытался надавить на него, когда Элли ушла в уборную, но он не поддался и сменил тему.
— Это правда? — в ее глазах мелькнуло веселье.
— Что?
— Что ты сказал, что я красивая?
Мой рот искривляется в уголках.
— И кто это теперь выискивает комплименты?
— Мне любопытно.
— Почему?
Она отводит взгляд, ее щеки становятся такими же розовыми, как и небо.
— Забудь.
Я смотрю на нее, пока она снова не встречает мой
— Я не собирался говорить сыну о том, о чем я действительно думал, если тебе это интересно.
Она издала дрожащий вздох.
— О чем?
— О том, что ты выглядела так чертовски великолепно, что мне было физически больно смотреть на тебя, потому что я знал, что ты никогда не сможешь стать моей.
Ее резкий вдох заполняет тишину.
— Это потому, что я няня Нико?
— Нет, это из-за меня.
Глава 34
Элли
— Что это значит? — мой блокнот падает на пол, когда я вскакиваю со скамейки. Я не склонна к конфронтации, но Рафаэль всегда вытягивает из меня огонь, который мне трудно погасить, даже с помощью глубоких вдохов и мантр йоги Уиллоу.
Его глаза смотрят на меня.
— Ты безнадежный романтик.
— Я предпочитаю термин «надеющийся».
Он прищуривается.
— Именно это я и имел в виду.
Я хмурюсь еще сильнее.
— Это так плохо?
— Теоретически, нет.
— Но ты, кажется, так думаешь.
— Только потому, что я никогда не буду тем самым, — говорит он с усмешкой, заставляя мои щеки вспыхнуть от смущения.
Конечно, я вскользь обмолвилась, что ищу того самого, например, когда мы покупали мороженое прошлой ночью, но это прозвучало не так по-детски, как ему показалось. Не то чтобы я искала какую-то особенную вторую половинку, отвергая людей налево и направо, потому что они не соответствуют нереальным ожиданиям.
Я скрещиваю руки на груди, чтобы скрыть, как они дрожат от гнева.
— Нет ничего плохого в том, чтобы быть разборчивой и знать, чего я хочу.
Он наклоняет голову в молчаливом понимании.
— Ты права, нет.
— Тогда в чем твоя проблема?
— То, чего ты хочешь, и то, кто я есть, — две совершенно разные вещи.
— Звучит как оправдание.
— Или это просто констатация реальности?
Я хмурюсь так сильно, что мышцы лба начинает сводить.
— Я могу считать тебя красивой — могу считать, что ты самая великолепная женщина, которую я когда-либо видел, внутри и снаружи, — но это не меняет нашей реальности.
— И какова наша реальность?
— Мы хотим от жизни совершенно разных вещей.
— Откуда ты знаешь, чего я хочу, если ты даже не спросил меня?
Его глаза опускаются к моему рту.
— Ты
Так вот почему он выглядел таким сердитым после того, как сломал ложку пополам? Я чувствовала, что это связано с моими словами, но до сих пор не понимала, насколько сильно они на него повлияли.
Он встает и сокращает пространство между нами, пока наши груди не соприкасаются, а дыхание не становится синхронным. Его рука тянется к моей щеке, отчего по позвоночнику пробегает молния, а затем рикошетом отдается в груди.
Для человека, который утверждает, что он не тот самый, он умеет заставлять меня чувствовать, что это он, каждым своим прикосновением.
Он проводит большим пальцем по моей скуле.
— Тогда скажи мне, что ты не хочешь выходить замуж.
Я пытаюсь избежать его взгляда, но он поднимает мой подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.
— Ты ведь не можешь, правда?
— Нет, — я имела в виду то, что сказала той ночью. Я действительно хочу выйти замуж, но это не значит, что я не стала бы ждать, пока кто-то вроде него тоже не будет готов к этому. Если бы я знала, что человек особенный, кольцо — это всего лишь символ, который я хотела бы получить из-за связанных с ним обязательств, но для него не было бы конкретного срока.
Я бы подождала, если бы это сделало кого-то вроде него счастливым. В конце концов, для меня важнее всего партнерство, а не какой-то юридически обязывающий контракт.
От его следующих слов у меня сводит желудок.
— Скажи, что ты все-таки не хочешь детей.
— Я не могу, — после того как я выросла единственным ребенком, которому не хватало брата или сестры, я хочу как минимум двоих, а может, и троих детей, в зависимости от жизненных обстоятельств.
— Я сделал вазэктомию, когда узнал о состоянии Нико.
Мое сердце сжимается.
Он не отводит взгляд, пока говорит.
— Я люблю его, но не хотел рисковать тем, что у меня будет еще один ребенок, который однажды может столкнуться с ПР. Я не хотел перекладывать на него это бремя из эгоизма, поэтому позаботился об этом заранее.
— Это нормально.
— Правда?
— Конечно. Ты, как никто другой, знаешь, что всегда есть такой вариант как усыновление.
Его глаза сужаются, и я сразу понимаю, что он мне не верит.
Могу сказать, что он и не хочет верить.
— Так ты не хочешь иметь собственных детей? — спрашивает он.
— Ну, да, я думала об этом, но а кто не думал?
Мышцы вокруг его глаз смягчаются.
— Я так и знал.
Его покорный тон подстегивает мое разочарование.
— Зачем ты вообще задаешь мне все эти вопросы? Что ты пытаешься доказать?
— То, что прикосаться к тебе… — он сжимает мои щеки между ладонями. — Хотеть тебя… Это может ощущаться правильным, но мы не можем быть более неподходящими друг для друга.