Неписанная любовь
Шрифт:
— Почему ты задел чувства другого человека?
Его вопрос застает меня врасплох, и я прошу его повторить.
— Человек, которого ты обидел. Почему ты это сделал? — спрашивает он.
Мне требуется несколько секунд, чтобы обдумать достаточно хороший ответ для девятилетнего ребенка.
— Я испугался.
— Чего?
— Сблизиться с ним слишком сильно.
— Хм, — он еще глубже прижимается к моей груди.
— Что?
— Я тоже боюсь сближаться с людьми.
— Правда?
Он начинает выводить невидимые
— Я не хочу, чтобы они однажды бросили меня, — он делает паузу, чтобы сделать дрожащий вдох. — Как мама.
Я прижимаю его тело к себе.
— Я тоже этого не хочу.
Поскольку моя собственная мама бросила нас с отцом, я понимаю страх Нико. Я так и не смог с ним справиться, в том числе потому, что отец никогда не помогал мне пережить это. Мне не разрешалось горевать по матери, не говоря уже о том, чтобы показать хоть какую-то грусть по поводу ее ухода.
Мальчики не плачут, говорил он мне всякий раз, когда я думал о маме.
— Я дам тебе реальный повод для слез, если ты будешь продолжать в том же духе, — сказал он, находясь в приподнятом настроении от того, что выиграл на ставках на этой неделе.
В отличие от моего отца, я хочу дать Нико безопасное пространство, чтобы он мог высказать свои чувства, независимо от того, как я лично отношусь к его матери. В конце концов, мы оба виноваты в том, что наш брак не удался.
Вместо того чтобы лучше разобраться в себе, прежде чем вступать в серьезные отношения в семнадцать лет, я выбрал первую женщину, с которой у меня возникла связь, неважно, хорошая она была или нет, и цеплялся за нее. И, как и мои родители, я позволил своим негативным отношениям с бывшей женой повлиять на то, как я общаюсь с другими людьми.
С Элли.
Я крепче прижимаю к себе сына.
— Иногда люди уходят, как бы мы ни хотели, чтобы они остались.
Его плечи опускаются от разочарования.
— Это несправедливо.
— Я знаю.
— Тогда какой смысл сближаться с людьми?
Я обдумываю его вопрос. Я проделал огромную работу, чтобы держать людей на расстоянии, но что это дало мне, кроме хронического одиночества? Я потратил столько времени, избегая людей, потому что думал, что мне будет лучше, если я не буду сближаться с ними, но я далеко не счастлив.
Я целую его в макушку.
— Потому что жизнь — это поиск правильных людей, которые хотят остаться, и убедиться, что никто из вас никогда не уйдет.
Я смотрю на океан, прижимая Нико к себе, и жалею, что не могу уберечь его от новых страданий, но в то же время понимаю, что ничего не могу сделать, чтобы этого не произошло.
Все, что я могу — это стать для него хорошим примером для подражания, чтобы он не попал в те же пагубные сети, что и я. Я не хочу, чтобы он ко всем относился с опаской, потому что так жить нельзя.
Я хочу стать лучше. Ради Нико. Ради Элли. Ради себя.
И я хочу начать прямо сейчас.
Весь остаток дня я чувствую себя неловко, Элли разговаривает со мной только в случае крайней необходимости. За ужином разговор ведет Нико, а Элли отвечает на его вопросы, не упоминая меня. Мне больно осознавать, что я — причина ее несчастья, особенно когда сравниваю ее поведение с нашими предыдущими ужинами.
Раньше ее глаза были ясными и выразительными, она втягивала меня в разговоры независимо от того, хотел я этого или нет, а теперь она почти не смотрит на меня.
Из-за этого я чувствую себя полным дерьмом, и мне нужно исправить ситуацию, пока она не вышла из-под моего контроля.
Позже той же ночью, как только Нико засыпает, я стучусь в дверь каюты Элли. Она не сразу отвечает, но сквозь щель я различаю слабый звук гитары.
Я сильнее стучу костяшками пальцев по двери.
— Элли.
Звуки прекращаются, но дверь не открывается.
— Мы можем поговорить о том, что случилось сегодня днем, пожалуйста?
Никакого ответа.
— Я хочу извиниться, — говорю я минуту спустя, когда она все еще не открывает дверь. — Я знаю, что не заслуживаю этого, но если ты дашь мне шанс, я бы хотел объяснить истинную причину своих слов.
Мое сердце учащенно бьется в груди, пока я молча жду. Вена на шее пульсирует с каждым ударом сердца, и я подумываю сдаться и уйти, но ноги не двигаются.
К счастью, мне и не нужно. От звука поворачивающегося замка и тихого скрипа петель, открывающих дверь, у меня сводит желудок.
Элли, нахмурившись, загораживает вход в свою каюту. Ее черно-белая полосатая пижама и брюки идеально сочетаются друг с другом, и хотя мне нравится этот наряд, я скучаю по ее татуировкам.
Она скрещивает руки на груди.
— Я устала, Рафаэль.
— Мы можем поговорить завт…
Она не дает мне закончить предложение.
— Нет. Я устала, — она подчеркивает это слово. — Мне надоело пытаться узнать тебя, и, честно говоря, я уже не знаю, стоит ли продолжать это делать.
Ей не нужно оружие, чтобы разорвать меня и сделать больно. Ее слов достаточно, чтобы оборвать меня на полуслове.
Я заслужил это, но от этого боль не становится меньше.
Она продолжает:
— Я была не права, когда повела себя так. Я позволила нашим… хм, — она делает жест между нами, не произнося проклятого слова, которое, как я знаю, она имеет в виду, — Затуманить мои суждения, и за это прошу прощения. С моей стороны было неуместно так на тебя давить.