Неписанная любовь
Шрифт:
У меня вырывается смешок.
— О, расскажи мне об этом. Помнишь, какой ад устроил мне Нико в первый месяц занятий музыкой? — я подумывала о том, чтобы отдать его другому репетитору, но потом Берт напомнил мне о том, каким маленьким ужасом была я, когда только начинала заниматься в «Сломанном Аккорде», поэтому я продолжала упорствовать.
В конце концов Нико открылся, как я и надеялась, и с тех пор его любовь — это подарок.
Взгляд Рафаэля останавливается на мне.
— Да, это напомнило мне, что если мой сын научился
— Ты не обязан.
— Не обязан, но я хочу, — он сжимает мое бедро так, что у меня замирает сердце, и это не имеет ничего общего с моим страхом, что он заметит шрамы, скрытые под моими штанами. — Так же, как я хочу простить тебя за то, что ты держала в секрете ухудшающееся зрение Нико.
Давление в моей груди нарастает.
— Спасибо.
Его голова со вздохом откидывается назад, когда он прислоняется к дивану.
— Говорить об этом… лучше, чем я думал.
— Не зря люди говорят, что правда освобождает.
Его смех мягкий и в то же время чертовски сильный. Мой взгляд устремляется на его губы. Промах длится всего секунду, но Рафаэль, кажется, успевает уловить его, прежде чем его рот растягивается в самую наглую ухмылку, которая только может существовать на свете.
Я хочу поцеловать его прямо в его глупое лицо.
— У тебя ужасное выражение лица, — говорит он.
Я постукиваю себя по виску.
— Может, я хочу, чтобы ты так думал.
— Значит, ты не хочешь поцеловать меня прямо сейчас?
Вот дерьмо.
Глава 38
Элли
Я несколько раз моргаю.
— Будет ли это иметь значение, если я это сделаю?
— Может быть.
— Почему? Не похоже, что тебе не все равно.
Воображаемая толпа в моей голове приходит в ярость.
Пальцы Рафаэля сгибаются, прежде чем сложиться в кулак, и я, надеющийся и безнадежный романтик, верю, что это из-за меня.
— Мы не должны, — осторожно заявляет он.
Я киваю.
— Не должны.
Его глаза опускаются к моим губам.
— Это плохая идея.
— Согласна. Ужасная идея, которая может иметь серьезные последствия для нас обоих.
Его бедро задевает мое, когда он садится.
— К тому же это может быть худший поцелуй в моей жизни.
— Да, ты прав. Ты выглядишь как тип, который использует слишком много языка.
Он наполовину хихикает, наполовину смеется.
— Если ты и увидишь, что я использую слишком много языка, то только когда я буду между твоих бедер.
Моя душа покидает тело.
Он поворачивается
— И ты ничего на это не ответишь?
— Дай мне минуту. Уверена, я что-нибудь придумаю.
— Без каламбура? — он прижимается к моей пылающей щеке.
— Что ты делаешь? — я отстраняюсь, но его вторая рука обвивает мою спину и удерживает меня на месте.
— Мне нужно поддерживать репутацию.
— Поддерживать репутацию? — я ахнула. — Что это за заявление в стиле Джейн Остин?
Его губы дрогнули.
— Это ты обвинила меня в том, что я использую слишком много языка.
— Ладно. Беру свои слова обратно.
Его большой палец нежно проводит по моей скуле.
— Слишком поздно, — его рука перемещается на заднюю часть моей шеи и надавливает, пока наши рты не оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга. — На карту поставлена моя честь.
— Ты специально говоришь как персонаж из романа эпохи Регентства или…
— Эль.
— Да?
— Заткнись и поцелуй меня уже.
То, что он дал мне право решать, хочу ли я его поцеловать, значит для меня больше, чем он когда-либо узнает.
Я почти сдаюсь, но потом вспоминаю, почему я должна была сказать «нет» в первую очередь. После сегодняшнего излияния ревности на яхте я усвоила урок, и настало время заново провести профессиональную линию на метафорическом песке.
Глубоко вздохнув, я говорю:
— Не думаю, что это хорошая идея.
Девушка, которая была в него влюблена, кажется, не согласна.
Что плохого в одном поцелуе? Я уже целовалась со многими парнями, и некоторых из них я тогда даже почти не знала, так что это не должно быть большой проблемой, пока я не сделаю ее таковой.
Так ведь?
Его рука на моей шее крепко сжимается, посылая по моему позвоночнику вспышку удовольствия, прежде чем он отпускает меня и начинает отстраняться.
Черт.
Нет.
Сердце замирает быстрее, чем камень в океане, заставляя меня действовать сейчас, чтобы потом столкнуться с последствиями.
Я поднимаю указательный палец.
— Хорошо. Один поцелуй. В исследовательских целях.
Его ладонь скользит по моему позвоночнику, заставляя меня затаить дыхание, прежде чем он возвращается к излюбленному месту у основания моей шеи.
— Ты — нечто другое.
— Можешь называть меня сумасшедшей. Все нормально.
— Ты нечто большее, — он целует уголок моего рта, отчего мое сердце бьется так, будто я только что получила несколько ударов электрическим током в грудь.
Я не успеваю расспросить его, потому что мой разум полностью отключается, как только его губы прижимаются к моим.