Неплохо для покойника!
Шрифт:
Я достала ключи, и вскоре мы уже переступали порог моей двухкомнатной «хрущевки», которую умелые строители перекроили на свой лад, придав ей более современный вид.
— Хорошо-то как! — блаженно вытянул ноги Иван, устраиваясь на банкетке в прихожей. — Прохладно!
— Кондиционер, — машинально пояснила я и чуть не остолбенела.
Кондиционер действительно еле слышно шелестел, наполняя квартиру прохладой. Но я-то точно помнила, что, уезжая, отключила все электроприборы.
— Что-то не так?! — подобрался сразу Иван, вставая.
— Пока не знаю… —
— А Тонька, это кто?
— Подруга, — ответила я, мимоходом подмечая мокрую мочалку в ванной, скомканные простыни на кровати и свежую буханку хлеба в хлебнице. — Что-то у нее опять, видимо, не так. А ведь хотела с мужем помириться… Надо будет ее расспросить.
Но сделать этого мне не удалось.
На работе, а трудилась она главным инженером по капстроительству на одном из предприятий города, мне сказали, что Антонина в отпуске вот уже неделю. Домашний телефон не отвечал, приветливо вещая ее голосом и прося оставить нужную информацию после звукового сигнала. Скинув кроссовки, я уселась в кресло, блаженно вытянула ноги и погрузилась в размышления.
Что-то мне во всем этом не нравилось.
После недолгих раздумий я пришла к выводу, что меня настораживает, скорее всего, тот факт, что у Тоньки на носу была сдача одного из важнейших объектов. Она мне все уши прожужжала, что в начале августа у нее должна быть госкомиссия. Уйти в отпуск сейчас она могла, лишь имея очень объективные причины. Их, этих самых причин, могло быть множество, но, обмусолив каждую из предполагаемых по несколько раз, я оставила лишь две.
Первой мог быть ее разлюбезный супруг, с которым она маялась вот уже скоро как десять лет. Прощая его многочисленные измены, Тонька тешила себя мыслью, что рано или поздно ему это надоест и он обратит свой взор на нареченную. Но год проходил за годом, прибавляя мужу седых волос на голове, а бес, тот, что в ребро, и не думал успокаиваться.
— Неужели он довел ее до такой степени, что она ушла из своей собственной квартиры, за которую отпахала пятнадцать лет на одном месте? — шепотом подивилась я. — Нет, это на нее не похоже…
Все было как раз наоборот. Это ее любимый Витенька всякий раз уходил с чемоданами в неизвестном направлении с тем, чтобы недели через три виновато ползать у нее в ногах и одаривать подарками, вымаливая прощение.
Нет, эта версия была маловероятной. Думать же над второй я пока не хотела — слишком уж страшным мог быть результат.
— Ань, — позвал меня Иван, появляясь в дверном проеме и подводя на сегодня черту под моими размышлениями. — Пойдем пожуем чего-нибудь, я там на скорую руку сгондобил…
На скорую руку у него получилось немало: яичница с помидорами и зеленью, веером разложенные по тарелкам кружки копченой колбасы и сырники.
— Откуда все это? — вытаращила я глаза на обеденный стол.
— В холодильнике твоем нашел, — просто ответил Иван, наворачивая на вилку блин яичницы. — Там еще фрукты, но я их не стал трогать.
Не веря своим ушам, я дернула ручку холодильника и невольно отступила — полки его ломились от гастрономического изобилия.
— Да, Антонина расстаралась не на шутку, — с теплотой в голосе пробормотала я, усаживаясь за стол. — Надо будет поблагодарить при встрече.
Но встреча так и не состоялась. Я два дня безвылазно просидела дома, дожидаясь ее возвращения, но она так и не пришла. Телефон в ее квартире по-прежнему не отвечал. Я бесцельно слонялась по комнатам, маясь от безделья и неизвестности. Иван, ранним утром покидавший мою квартиру, возвращался лишь к вечеру и без сил падал на диван в гостиной, отказываясь даже от ужина.
— Я в городе поел, — сонно бормотал он и отворачивался к стене, не вдаваясь в объяснения.
К концу недели эта его немногословность мне порядком надоела. В четверг я завела будильник на половину пятого и рано утром, наскоро умывшись, уселась в кресло напротив спящего родственничка. Но, как назло, тот и не думал просыпаться. Проторчав около часа в кресле и отсидев поочередно обе ноги, я подложила под спину подушку, устроилась поудобнее и лишь на мгновение прикрыла глаза.
Когда же я их открыла, диван был аккуратно застелен одеялом, а Ивана и след простыл.
— Это черт знает что такое! — взорвалась я и принялась собираться.
Конкретного плана действий как такового у меня не было. Просто необходимо было что-то делать, хоть как-то воплощая в жизнь мои намерения докопаться до истины.
— Здорово, проходи… — хрипло поприветствовал меня Виктор, открывая входную дверь.
Я скользнула взглядом по его помятой физиономии и переступила порог. Бардак царил в квартире невообразимый. Опрокинутые стулья, сдвинутые с мест кресла, скомканные на полу ковры.
— Ничего себе! — присвистнула я, останавливаясь у стола в гостиной, хранившей следы недавнего пиршества. — Что отмечали?
— Ничего, — не совсем любезно буркнул хозяин и потянулся за пачкой сигарет. — Ты чего пришла-то, Анна? Воспитывать меня или дело какое?
— А просто так нельзя? — иронично приподнялась моя бровь. — Ты не очень гостеприимен.
Виктор хмуро смерил меня взглядом и, ничего не ответив, закурил. Поняв, что предложения с его стороны мне не дождаться, я приподняла один из стульев и с опаской уселась на самый его краешек.
— Где Антонина?
— Не знаю, — выдохнул Виктор вместе с дымом. — Это ты у ее хахаля спроси.
— К-какого хахаля?! — От изумления, вызванного его словами, я едва не съехала на пол. — Ты чего городишь?
Он ткнул окурок в пепельницу и первый раз за последние несколько минут внимательно на меня посмотрел. Видимо, удивление мое было столь непритворным, что Виктор, не, сколько раз недоверчиво качнув головой, пробормотал:
— Похоже, что и для тебя это новость.
— Ты можешь мне рассказать по-человечески, что происходит?! — Я схватила со стола бутылку водки и, открутив пробку, плеснула себе в чистый стакан. — Виктор! Давай, не тяни! Выкладывай!