Непобедимая Моди

Джейкс Брайан

— Кэп, освежить его еще разок?

Высокий лис с золотистой шерстью оскалился в ухмылке:

— Что, полосатая собака, еще водички желаешь?

Запекшаяся на голове Гораса кровь закрыла один глаз толстой коркой. Вторым глазом Горас попытался подробнее разглядеть обстановку. Жутко болит голова, к горлу подкатывает тошнота.

Лис пнул его, пригнулся.

— Ты глухой или дурной, пес полосатый? Еще водички хочешь?

Горас оперся о мачту, зло уставился на обидчика единственным открытым

глазом.

— Я не пес, и звать меня Горас.

Лис повернулся к горностаю:

— Освежи его, освежи, Балид.

Тот мгновенно выплеснул содержимое ведра в физиономию Гораса. Барсук принялся отфыркиваться, а лис степенно проговорил, помахивая кистенем:

— Запомни, что ты здесь у меня в гостях и звать тебя никак, если я тебя никак не назову. А я тебя, пожалуй, назову Каменной Башкой, потому что лоб у тебя — ой какой крепкий… Нравится имечко?

Команда подобострастно заржала, а Балид взмахнул пустым ведром и проверещал:

— Каменная, каменная, кэп, точно, скала и есть, не то ты бы его сразу порешил. А тут два раза грохнул, а он все живой.

По взгляду капитана и по нависшей над палубой тишине Балид понял, что ляпнул что-то невпопад.

— Чё, чё? — непонимающе забормотал он.

— Ничё! — гаркнул капитан, резко повернувшись к горностаю. — Я, Виска Длиннозуб, капитан «Кравявой кешки», не прибил этого пса, потому что мне пес живой нужен, а не дохлый. Ты дурной, Балид, не допер сам? Ты-то кого порешил?

— Ни… никого, кэп, прости, никого. Я при Кодже был. Мы никого не убивали. Мы токо дом спалили да поперву там, внутре, двух дряхлых псов полосатых заперли, чтоб не сбежали… чтоб погрелися, значится.

Второй раз Балид, сам того не подозревая, совершил ошибку. Последнюю в жизни. Горас рванулся к горностаю. Цепь не пустила его далеко, но мощная лапа барсука достала до шеи Балида. Шея жутко хрустнула, мертвый Балид, сбитый ударом, покатился по палубе.

— Все вон! — завопил, отпрыгнув подальше, Виска Длиннозуб. Мог бы и не кричать.

Мгновенно палуба вокруг барсука опустела. Нечисть, сбивая друг друга, отскакивала, неслась подальше, пряталась за надстройки.

Лис Кодж, младший брат Виски и его помощник, свирепо зарычал, подхватил двузубые вилы Гораса и рванулся к барсуку.

— Убил моего помощника, гад! Вот я тебя!

Виска задержал брата:

— Стой! Он мне живым нужен.

Кодж оперся на вилы и почесал обрубок хвоста.

— Живым? На кой?

Длиннозуб хмыкнул, покачал головой:

Ты, Кодж, не только хвоста лишился, а и умишка тоже, как я погляжу. Ты глянь на этого пса, глянь глазами-то. Глаза разуй. Видишь?

Кодж уставился на Гораса. Глядел на него и Виска, и глядел так, как будто барсук ему понравился. А Горас тем временем рвался на цепи, пытаясь достать кого-нибудь из удравшей нечисти, рвал когтями палубу, отдирая от дерева длинные щепки-стружки. На обнаженных зубах его выступила пена, из глотки вырывался оглушительный рев, грудная клетка вздымалась и опускалась. Но наибольший страх внушали его глаза, напитанные кровью. Казалось, такие глаза не могли принадлежать ни одному из земных зверей. Как будто демон вырвался из Темных Лесов и бушевал на палубе пиратского парусника.

Виска отобрал у брата вилы и пробормотал:

— Да, братец Огузок, он бы к твоему обрубку хвоста и обрубок головы добавил, коли бы ты к нему поближе придвинулся.

Кодж недовольно покосился на брата. Он не любил, когда его называли Огузком. Противное прозвище приклеилось к нему еще в детстве, когда в драке ему отшибли хвост. Кодж плюнул в сторону Гораса и буркнул:

— Этот пес совсем рехнулся, умом подвинулся, видишь? Говорю тебе, надо его порешить, хочешь, сам пришей, а не то я, давай…

Не отвечая, Виска крикнул в сторону команды:

— К псу не подходить, жрать-пить ему не давать, курс на юг держать. Я с Коджем в каюте.

Обойдя Гораса, Виска увлек брата и свою каюту.

Наполнив две кружки водорослевым грогом, Виска сунул одну в лапы Коджу и принялся втолковывать непонятливому братцу свой хитроумный план:

— Ты меня слушай, я о таких полосатых собаках слыхал, не видал только. Это у них называется берсерк, а еще жажда крови, не то бешенство крови тоже называется. Мне Дикий Вихрь сказывал.

— Сам Диковихрь… — почтительно повторил Кодж кличку великого разбойника.

— Да, он, — закивал Длиннозуб. — Его ведь и самого ухлопал такой полосатый берсер… беркер… ну, в общем, жаждокровный такой. Такая горка со смешным именем… Самаркандослон, что ли… Крепость в горе. На южных берегах. Тот полосатый жаждокровный… вроде Пеплоглаз по имени. Его ничем не взять, топоры отскакивают, стрелы ломаются…

Кодж хлюпнул, отхлебнув вонючего грога, утер пасть рукавом.

— Да-а, Диковихря-то одолеть… не шутка… Свирепый воин, должно быть, этот Пепел бешеный… Слушай, на кой тебе этот полосатый, если он бешеный? Лучшее лекарство от любого бешенства — это порешить его, да поскорее.

Виска хитро подмигнул брату:

— Не-е, такой ценный зверь… и рыбам скормить? От него толк будет великий. У меня мудрый план.

— Да ну?

— Да, план… Мудрый, — повторил Виска, тоже отхлебнув грога. — Если его приручить, эту полосатую башку, то у нас целая армия появится. Он один целой армии стоит!

Коджа этот довод не убедил.

— Ты, часом, не заметил, как он Балида… того… приручил? Махнул лапой — и остался я без помощника. Ха! Как ты его приручишь, если к нему не подойти?