Непобедимая Моди
Шрифт:
Орквил поднял глаза и наконец открыл рот:
— Я в той бочке ничего не держу, сэр, только немного провизии да фонарь. И еще записную книжку.
Аббат указал лапой на веревку и обратился к Командору:
— Снимите с него веревку, Рорк. Не нравится мне это. Он и так никуда не убежит. Что ты сказал о записной книжке, Орквил? Для чего тебе записная книжка?
Фенн Синяя Лапа сквозь свои маленькие очки раздраженно уставилась на юного ежа:
— Так вот куда делась моя новая книжка для записи песен! Я сама ее переплела, но
Вот ужо вернусь в кабинет, все пересчитаю. Я знаю, сколько их у меня было!
Аббат воззвал к благоразумию Фенн Синяя Лапа:
— Дорогая, так мы никогда не доберемся до сути дела! Спокойнее, пожалуйста. Итак, Орквил, для чего тебе записная книжка?
Освобожденный от веревки, Орквил оживился:
— Записная книжка, отец аббат, чтобы все-все записывать, что я взял попользоваться…
— Очень интересно… Попользоваться? — фыркнула Марджа Даббидж, но тут же смолкла под укоризненным взглядом аббата.
Орквил с готовностью продолжил:
— Да, да, попользоваться. Я не собирался присваивать чужие вещи. Вот, к примеру, ваша серебряная пряжка, сэр Кротоначальник…
Кротоначальник Берф наморщил свой бархатный нос:
— Ху-ху-хурр, я и не знал, что ты ее прибрал. Думал, потерял, а потом нашел вдруг под подушкой.
Орквил радостно закивал:
— Вот-вот. Я всегда отдаю, что взял… раньше или позже. Когда я что-то заимствую, всегда записываю в свою книжку. А когда возвращаю, вычеркиваю. Кое-что, правда, держу долго. Уж очень мне нравятся некоторые вещи. Что поделаешь, отец настоятель…
Даукус задал следующий вопрос:
— А где же ты держишь все эти вещи, если их нет и бочке?
Ежик Орквил бодро улыбнулся и произнес:
Ко мне в мозги нельзя залезть,
Но можно в книжечке прочесть.
Командор тут же хлопнул его своим веслообразным хвостом по уху:
— Не забывайтесь, молодой сударь. Ведите себя как следует. Что за шуточки со старшими!
Гранпик Нибло все еще питала к Орквилу нежные чувства. Она заахала, замахала на Командора лапками.
— Ишь ты, размахался своей лопатой, веслохвост! Отец аббат, малыш ведь просто сказал, что он в книжку все записал, что где у него лежит, где мы все найдем, и ничего обидного. Правда ведь, Орквил?
Ежик снова ухмыльнулся и покровительственно похлопал старую ежиху по иголкам:
— Молодец, бабуля, умница старушка!
Тут уж рассердилась не на шутку Нибло:
— Какая я тебе еще старушка?! — Она щелкнула Орквила по лбу. — Нахал молодой! Зелен еще… Я-то тебя нашла, помню как сейчас, на мелколесье, голодного, ободранного… плакал горько… помню как сейчас… Подлецы родители… И вот, вырастили нахала на свою голову!
Орквил тоже расчувствовался, даже расхлюпался, прильнул к ее
— Ну прости меня, бабуля… Я больше не буду…
Нибло горестно вздохнула:
— Ах, Орквил, и почему ты таким нескладным вырос?
Аббат сунул ежонку платок:
— Прекратите нюни распускать, молодой человек. Вы уже не впервые проштрафились. Неоднократно вас ловили на воровстве. Верните мне эту испорченную вами книжку. То, чем вы занимаетесь, называется воровством, и никакие оправдания здесь неуместны. Вы отнимали у добрых зверей имущество и пользовались им без всякого на то права. Как еще это назвать? Почему вы это делали?
— Даже не знаю, отец настоятель. Когда я вижу что-нибудь… что-нибудь… мне сразу этого хочется.
— Это у него в крови, — пробормотала еле слышно Фенн Синяя Лапа. — И родители его, говорят, такие же были, проныры и бессовестные бандиты. Грабители.
— Нет-нет, мэм, вы уж слишком, — перебил ее Командор. — Грабители отнимают вещи насильно, они и поранить могут зверя, даже убить, чтобы отнять имущество. Орквил, слава сезонам, никого не тронул.
— Что значит «не тронул»? А разве мне не было больно, когда он украл мои новые варежки? До слез обидно! Это та же боль. Признавайся, ты стянул мои варежки, разбойник?
Орквил потупился:
— Да, я… Но я хотел их отдать…
— Так где же они, грязный воришка?
Аббат решил, что беседа принимает слишком неспокойный характер.
— Тихо! — прикрикнул он. — Ведите себя пристойно.
Собравшиеся подтянулись, кто-то откашлялся. Даукус оглядел всех по очереди и продолжил речь:
— Все получат свое имущество… если это возможно. Орквил, скажи мне честно, есть ли что-то из взятого тобой, чего невозможно вернуть?
Ежонок наморщил нос:
— Да что-то не припомню, отец настоятель… Разве что провизия из кухни… да немножко сидру из погребов мистера Бенджо.
Бенджо Типпс вспомнил два пропавших бочонка особого светлого сидра, припасенные для летнего праздника, и закусил губу, чтобы не выругаться. Даукус тем временем обратился ко всем присутствующим старейшинам:
— Орквил Принк признал свою вину. Не впервые его ловили на воровстве. Раньше такого среди рэдволльцев не водилось. Что вы скажете на это? Я уже наказывал его, отправлял драить котлы на кухню, но он не исправился. Как его теперь наказать?
Молчание. Марджа Даббидж, впрочем, молчала ровно столько мгновений, сколько требуется, чтобы набрать полную грудь воздуха.
— Гнать его вон из аббатства, чтобы духу его здесь не было! Ничего другого он не заслуживает.
Гранпик Нибло всхлипнула:
— Ой, не надо, не надо выгонять. Может, он еще исправится.
Кротоначальник Берф, призвав на помощь знаменитую кротовую логику, изрек:
— Хурр, выгнать, конечно, стоит… Только не на всю жизнь звериную короткую, да, не на всю, нет… Временно выгнать, на сезон… Может, прочувствует, хурр…